Сборник статей «Образ России с Центрально-Европейским акцентом» (2010) достался мне от знакомых с кафедры русистики будапештского университета.
Процитирую-ка я несколько абзацев статьи Акоша Силади о том, как в последние десятилетия ХХ века Венгрия смотрела на Россию, а Россия – на Венгрию.
Это не простое занятие, надо сказать:
«…вновь обретшая суверенитет Венгрия может играть в «кто кого переглядит» с Румынией или Словакией, но сделай она то же самое с Россией или США, она произведет впечатление кролика, перепутавшего роли и надумавшего поиграть в эту игру с удавом».
Деревянная средневековая скульптура из Венгерской национальной галереи.
Фото: Максим Гурбатов
Автор пишет о «поспешном разрыве» Венгрии с восточной Европой и Россией, и о последующем «бракоразводном процессе» 1990-1992 годов. В таких ситуациях беспристрастно смотреть друг на друга не удается ни людям, ни странам. Но и прежде у Венгрии были свои сложности, вызванные пребыванием «венгерской сцены» между двух «зрительных залов»:
«Наряду с восточным, то есть советским, зрительным залом все большее значение для кадаровского режима стал приобретать западный зрительный зал».
Приходилось «играть так, чтобы заслужить в равной степени признание и аплодисменты обоих залов, чтобы подозрительность, неприязнь одного зала не перешла в припадок ревности и освистание, и чтобы ни перед одним из залов не опустился вновь занавес и не кончился спектакль.(…)
Эта двойная игра, в 1970-е и 1980-е достигавшая порой вершин виртуозности, естественным образом вытекала из «онтологической двойственности» политической природы кадаризма: Кадар и для внешнего, и для внутреннего мира был одновременно «кровавым диктатором» и «просвещенным монархом», «предателем интересов нации» и «ее спасителем», «наместником Москвы» и «водящим Москву за нос, подмигивающим Западу прохвостом-венгром».
Затем последовал развод:
«Несомненно, такой быстрый и крутой поворот дорого обошелся венгерской экономике. Мы должны признать потерю восточных рынков непродуманным шагом, а с профессиональной точки зрения и с точки зрения венгерских интересов – иррациональным.
Однако нельзя не считаться с тем фактом, что в то время прогнозировать судьбу Советского Союза было невозможно. В целом, справедливо то утверждение, что у Венгрии в последние годы нет продуманной политики по отношению к России, но и сама-то Россия то была, то ее не было. (…)
…но как только российское государство стало выходить из жидкого состояния и начало приобретать твердую форму и отчетливые контуры, как только выяснилось, какова та Европа, в которую вошла Венгрия, тут же начала складываться и политика венгерского руководства в отношении России».
Эта политика, «особенно на первых порах, характеризовалась некоторой цивилизаторской высокомерностью, анахроническим сознанием «бастиона Запада» и «девичьим» смущением, для России все это было столь неразличимо далеким и неинтересным, что практически никак не отразилось на венгерско-российских отношениях».