В поисках материала для статьи в GEO набрела на Жюль Верна. Слушайте, какой мастерюга! Какая мощная, захватывающая завязка: шхуна, море, акула (охота на которую – «доброе дело»), бутылка, письмо-загадка на трех языках…
Не оторваться. В детстве этого не понимаешь – просто не отрываешься, а пописав маленько, видишь: здорово. Ловко, изящно, мастерски.
Но вот что интересно. В детстве тоже в голову не приходило…
Француз Жюль Верн делает своих героев англичанами. Изображает их при этом как идеальных европейцев. Гленорваны и молодые Гранты – образцовые представители западной цивилизации. Честь, храбрость, благородство, готовность прийти на помощь, образованность.
И уверенность в том, что где бы что бы ни происходило, хоть бы и «под широтой тридцать семь градусов одиннадцать минут» – это их дело.
Зато в роли англичанина с сумасбродным хобби оказывается француз, «Жак-Элиасен-Франсуа-Мари Паганель, секретарь Парижского географического общества»…
У Акунина в подобной ситуации логичней: в «Левиафане» все нормальные люди плывут на корабле по делам, и только полоумный англичанин, рыжий сэр Реджинальд, баронет и отпрыск древнего рода Милфорд-Стоукс, путешествующий для поправки здоровья. Сказано же в каком-то старом словаре: «Турист – англичанин, совершающий кругосветное путешествие».
Ну, Акунин в англо-французских спорах сторона незаинтересованная. А вот почему Жюль Верн идеальных европейцев срисовывает не с соотечественников, а с вечных оппонентов?
Потому что Британия – владычица морей? Или потому, что Англия и в самом деле правит миром, а с истиной спорить литератору не пристало?