Так везде: люди хотят, чтобы рядом прыгало и ласкалось мохнатое живое существо, чтобы встречало лаем и виляло хвостом, преданно глядело в глаза и любило просто так, от всей собачьей души. Существо все желаемое исполняет без возражений, но вот беда – просится на улицу. С целью оставить на улице свои какашки.
Людям это не нравится. По крайней мере, тем, что ходят по улицам сами по себе, без лохматого-пушистого на поводке, а даже наоборот, с детьми или просто так. Люди-пешеходы просят людей-собаковладельцев: уберите за своими собаками, пожалуйста, будьте так добры. А для наглядности рисуют картинку: собаку с какашками, а рядом – собаковладельца в той же позе и с тем же результатом жизнедеятельности на тротуаре.
Такая табличка прикреплена к забору одного из домов Буды, западной, холмистой, всегда несколько меланхоличной и задумчивой части Будапешта. Улицы здесь перемежаются скверами, переходящими в рощи, переходящими в окрестные леса, и если смотреть с пештской стороны, вся Буда кажется большим зеленым курчавым пледом, наброшенным на чьи-то мягкие круглые бока и прочие выпуклости.
На другом берегу, в Пеште, – сплошной камень и немножко асфальта. Ходить удобно, если не на шпильках, и здешние барышни, даже самые модные, университетские, с апреля по октябрь бегают по городу в легких тапочках. В самом-самом туристическом центре, в окрестностях улицы Ваци и, тем более, вокруг здания Парламента народ ходит понимающий, всякую какашку за своей собакой подбирающий и оставляющий тротуар таким же чистым, каким он был до прогулки. В студенческом Восьмом районе народ проще. И пешеходам рекомендуется смотреть не только на мраморных кариатид у парадного подъезда или на черноглазых девушек, потягивающих лимонад из огромных бокалов за столиками многочисленных летних кафе, а еще и просто под ноги. А то мало ли…
И тогда на чугунной кованой ограде появляется плакат: детский рисунок, изображающий город, жители которого забыли о своих обязанностях. Дома на рисунке – под красной черепичной крышей, и красный пожарный гидрант на первом плане, и ровненькая брусчатка тротуара. Но кто-то пишет граффити на стене, и кидает яблочный огрызок мимо нарисованной урны. И собачки, естественно, тут же. Подпись напоминает: никто за вас не приберет, люди, никакая собака за чистоту не ответственна, только вы сами. Действует ли плакат на собаковладельцев? На автора плаката, двенадцатилетнюю Габриэллу, наверняка действует. Вырастет, заведет собаку, станет ее выгуливать там, где для того городом место предусмотрено – и содержать город в чистоте.
Но решительнее прочих высказалась мэрия Шестого района… Тут надо заметить, что город Будапешт мало того, что состоит из Буды и Пешта, так еще и делится на двадцать три отдельных района. У каждого свой номер и имя, свои совершенно четкие границы, свой ритм жизни, заметный даже туристу. Вот в Шестом районе в воскресенье улочку перекрыли и праздник себе устроили, с котлами гуляша и народными песнями. А вот Седьмой район уборку территории устроил, с мэром в первых рядах. Шестой называется Терезварош, город Терезы…
Но тут снова придется отступить от основной темы, чтобы рассказать еще и про название. Главная церковь района носит имя святой Терезы, испанской монахини, жившей в XVI веке и известной в мире в основном по барочной алтарной скульптуре Бернини, где беломраморная Тереза в сладостной истоме возлежит на облаках у ног ангела с золотой стрелой, а в России – по диалогу Венички Ерофеева с Господом Богом: «А для чего нужны стигматы святой Терезе? Они ведь ей тоже не нужны. Но они ей желанны». При этом все понимают, что район назван как в ее честь, так и в честь императрицы Марии Терезия, правившей страной в XVIII веке: небесное и земное, божье и кесарево, духовное и государственное – все вместе. Петербуржцы поймут: так, собственно, назван и их город – одновременно в честь святого Петра-апостола и Петра Алексеевича Романова.
Терезварош – буржуазный, солидный район. С великолепным зданием Оперы – таким, каким и должно быть здание столичной Оперы в имперские времена, то есть с колоннами, арками, статуями и даже сфинксами. С Западным вокзалом, построенным самим Густавом Эйфелем, причем за много лет до того, как он в Париже возведет свою башню – тут уж приходится удивляться не столько эйфелеву инженерному таланту, сколько чутью пештских градоначальников, угадавших во французском инженере технического гения. С проспектом Андраши, застроенном великолепными, добротными, солидными как имперские чиновники и нарядными как дамы на венском балу, доходными домами.
На проспекте, естественно, все чисто и благостно. Работает «теория разбитых окон» – если все окна целы и вымыты, а на ступенях Оперы можно сидеть хоть в концертном платье, не боясь его испачкать, то никому не приходит в голову даже бумажку от мороженого на тротуар бросить. Запас прочности грамотно устроенного городского пространства таков, что желания его как-то испортить не возникает даже у самого безответственного собаковладельца и самого плохо воспитанного подростка. Подросток прячет баллончик с краской поглубже в карман и сворачивает на соседнюю улицу. Собаковладелец – тоже.
Как обуздать юного граффитиста, мэрия Терезвароша еще не придумала. А вот обращение к собачникам сочинила. Собственно, специальные урны с нарисованной собачкой и привязанной пачкой полиэтиленовых пакетиков стоят в городе повсеместно. Но в центровом, парадном, респектабельном Терезвароше они собственные, индивидуальные, в других районах не встречающиеся. Выглядят они так. На синей стене ящика нарисована длинная-предлинная такса и нанесена надпись, в которой, однако, нет ни слова про закон или про штраф за его нарушение. Это не требование, не угроза и даже не призыв к совести. Только намек. По-венгерски короче и хитрее, а по-русски примерно так: «Даже терезварошская собака сама убрать за собой не сумеет». Точка. Sapienti sat, как сказали бы римляне. Умному достаточно.
Действует ли?
Как призыв переходить улицу исключительно на зеленый свет. Не на всех, не сразу, и не со стопроцентной гарантией.
Но действует.
http://www.geo.ru/puteshestviya/pro-lyudei-i-pro-sobak
Текст: Анна Чайковская
Фото: Максим Гурбатов