Александр Бенуа: «Петербург или Петроград – это вовсе не шутки, а это вся история России, все ее будущее, весь ее исторический смысл. Свободная творческая воля или рабская покорность, движение вперед, вширь, в мир, или замкнутость китайской стеной, вселенность или местность, “столичность” или “провинциализм"».
Оригинал взят у
hanzzz_muller в ИЗ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА В ПЕТРОГРАДРоковое переименование.
Сто лет назад Санкт-Петербург переименовали в Петроград. 31 августа было опубликовано высочайшее повеление Николая II "Об именование впредь города Санкт-Петербурга - Петроградом".
Слева: Дворцовая площадь перед оглашением манифеста об объявлении войны Германии 26 июля 1914 года (дата - по старому стилю).
Справа: Император Николай II и императрица Александра Федоровна на балконе Зимнего дворца после подписания манифеста об объявлении войны Германии.
Война с немцами в самом Петербурге началась с германского посольства, располагавшегося на Исаакиевской площади. Его строительство было закончено в 1913 году: весьма тяжеловесное по архитектуре здание, облицованное шероховатым гранитом, было увенчано статуей братьев Диоскуров, удерживающий пару коней. 4 августа 1914 года у посольства собралась толпа, погром начался со злополучной статуи. Погромщики почему-то решили, что статуя является радиоантенной, при помощи которой коварные немцы передают свои шифровки в Берлин. Как писали газеты, манифестанты сбросили со здания «безобразные статуи голых германцев», правда, одна из фигур застряла наверху, зато вторую скинули и радостно утопили в Мойке, команде пожарных позже пришлось не без усилий извлекать её из канала. При разгроме посольства не пощадили винные погреба посла Пурталеса со знаменитой коллекцией шампанских, погром продолжался трое суток, из окон летела мебель, толпа радостно кричала «Ура!», немецкие трофеи складывались в кучи и сжигались. Это варварство прекратилось только после вмешательства полиции и ареста около сотни погромщиком, однако всех арестованных скоро отпустили.
Слева: Семиметровые братья-близнецы Диоскуры с крыши германского посольства в Санкт-Петербурге скульптора Эберхарда Энке,1913 год.
Справа: современный вид бывшего германстого посольства (ныне - президентское управление по Северо-Западному округу). Скульптуры на фронтоне отсутствуют.
Сотрудников посольства в здании не было, их эвакуировали накануне специальным поездом. Тем не менее, не обошлось без жертв, убитым оказался 60-летний Альфред Маврикиевич Кетнер, русский подданный, служивший в посольстве кельнером, его тело с ножевой раной после погрома было обнаружено на чердаке. Бедняга стал, вероятно, первой жертвой этой нелепой войны русских с русскими немцами.
То, что писалось в газетах в 1914 году, было откровенным подстрекательством. Будь то «Новое время», «Утро России» или «Биржевые ведомости», тон статей был примерно одинаковым: «Бей немцев!». Причем бить иногда призывали в самом прямом смысле слова - так, сатирический журнал «Забияка» предлагал обязать всех немцев, живущих в России, носить одежду с надписью «Подлец», чтобы «каждый мог вовремя плюнуть немцу в харю». Только кадетская «Речь», газетенка вечно сомневающейся русской интеллигенции, робко говорила о «безобразных уличных сценах, в которых хулиганство пользуется вывеской патриотизма» и о том, что общее дело «не должно быть обезображено выходками, носящими все признаки настоящего погрома».
«Кто занимался погромами? Люди не очень грамотные, которые не очень-то разбирались, на каком языке
написано данное объявление, реклама или еще что-то такое. Они громили всё подряд. Написано
не по-русски, значит, считай, что немцы».
Обладатели немецких фамилий стали срочно менять их на русские: Саблер становился Десятовским, Гурлянд - Гурьевым, Штюрмер - Паниным. На магазинах, принадлежащих евреям, у которых фамилии часто походили на немецкие, появились объявления: «Это еврейская лавка, а не германская».
Впрочем, волна подобных переименований началась с Франции: улицы Парижа сменили немецко-звучащие названия на истинно французские. В России первой с инициативой переименования столицы выступила проживавшая в городе чешская община: «Ныне вполне своевременно и уместно вспомнить почин длинного ряда русских деятелей и мыслителей XVIII и начала XIX веков, которых коробило немецкое название нашей столицы. Мы, чехи, просим общественное управление столицы войти с ходатайством на Высочайшее Имя об утверждении и обязательном впредь употреблении русского названия столицы "Петроград"».
Инициатива снизу была поддержана, правда, считается, что не Николай II стал инициатором переименования города, его предложил министр землеустройства и земледелия Александр Кривошеин. Но хотя название «Петроград» упоминается и в пушкинском "Медном всаднике" (…над омраченным Петроградом дышал ноябрь осенним хладом), бурного энтузиазма смена голландского, по сути, имени города на отечественное, не вызвало.
Слева: Александр Васильевич Кривошеин (I857-I92I), адвокат, гофмейстер императорского двора, член Государственного совета; в 1908-1915 гг.. - главноуправляющий земледелием и землеустройством.
Справа: Листовка из серии «Русский царь среди народа и воинства», август 1914 года.
© 2007 Государственный исторический музей.
Время для переименование было выбрано крайне неудачно. Заканчивался первый месяц мировой войны, для России и ее союзников он складывался скорее несчасливо: немцы подходили к Парижу, в Восточной Пруссии была окружена и разгромлена 2-я русская армия, 30 августа ее командующий генерал от кавалерии Александр Самсонов застрелился. Радовали только успехи в Галиции, русские войска подходили к Львову.
«Его переименовали, не спросясь, точно разжаловали» - таково было общее настроение современников.
Константин Сомов: «Поражение наших войск, уничтожено два корпуса, убит Самсонов. Позорное переименование Петербурга в Петроград!».
Александр Бенуа: «Петербург или Петроград – это вовсе не шутки, а это вся история России, все ее будущее, весь ее исторический смысл. Свободная творческая воля или рабская покорность, движение вперед, вширь, в мир, или замкнутость китайской стеной, вселенность или местность, “столичность” или “провинциализм"».
И даже вдовствующая императрица Мария Федоровна не удержалась, саркастически заметив: «Скоро мне мой Петергоф назовут Петрушкин двор».
Город за время своего существования менял названия четырежды: Санкт-Петербург – Петроград – Ленинград – Санкт-Петербург. Но ни одно не влекло такого обвала несчастий, как первое из них: сначала немецким сочли имя города, потом изгнали всех немцев, верой и правдой служивших России, а потом и саму правящую династию: в феврале 1917 одним из главных лозунгов масс стало свержение немки-императрицы и готового заключить сепаратный мир императора-германофила.
«Лишение города векового имени должно было ознаменовать начало новой эры в его развитии, эры полного слияния с когда-то чуждой ему Россией. Оживший Медный Всадник явится на своем "звонко скачущем коне" не во главе победоносных армий своего злосчастного потомка, а впереди народных масс, сокрушающих прошлое…»
Сто лет назад Санкт-Петербург переименовали в Петроград. 31 августа было опубликовано высочайшее повеление Николая II "Об именование впредь города Санкт-Петербурга - Петроградом".
Слева: Дворцовая площадь перед оглашением манифеста об объявлении войны Германии 26 июля 1914 года (дата - по старому стилю).
Справа: Император Николай II и императрица Александра Федоровна на балконе Зимнего дворца после подписания манифеста об объявлении войны Германии.
Война с немцами в самом Петербурге началась с германского посольства, располагавшегося на Исаакиевской площади. Его строительство было закончено в 1913 году: весьма тяжеловесное по архитектуре здание, облицованное шероховатым гранитом, было увенчано статуей братьев Диоскуров, удерживающий пару коней. 4 августа 1914 года у посольства собралась толпа, погром начался со злополучной статуи. Погромщики почему-то решили, что статуя является радиоантенной, при помощи которой коварные немцы передают свои шифровки в Берлин. Как писали газеты, манифестанты сбросили со здания «безобразные статуи голых германцев», правда, одна из фигур застряла наверху, зато вторую скинули и радостно утопили в Мойке, команде пожарных позже пришлось не без усилий извлекать её из канала. При разгроме посольства не пощадили винные погреба посла Пурталеса со знаменитой коллекцией шампанских, погром продолжался трое суток, из окон летела мебель, толпа радостно кричала «Ура!», немецкие трофеи складывались в кучи и сжигались. Это варварство прекратилось только после вмешательства полиции и ареста около сотни погромщиком, однако всех арестованных скоро отпустили.
Слева: Семиметровые братья-близнецы Диоскуры с крыши германского посольства в Санкт-Петербурге скульптора Эберхарда Энке,1913 год.
Справа: современный вид бывшего германстого посольства (ныне - президентское управление по Северо-Западному округу). Скульптуры на фронтоне отсутствуют.
Сотрудников посольства в здании не было, их эвакуировали накануне специальным поездом. Тем не менее, не обошлось без жертв, убитым оказался 60-летний Альфред Маврикиевич Кетнер, русский подданный, служивший в посольстве кельнером, его тело с ножевой раной после погрома было обнаружено на чердаке. Бедняга стал, вероятно, первой жертвой этой нелепой войны русских с русскими немцами.
То, что писалось в газетах в 1914 году, было откровенным подстрекательством. Будь то «Новое время», «Утро России» или «Биржевые ведомости», тон статей был примерно одинаковым: «Бей немцев!». Причем бить иногда призывали в самом прямом смысле слова - так, сатирический журнал «Забияка» предлагал обязать всех немцев, живущих в России, носить одежду с надписью «Подлец», чтобы «каждый мог вовремя плюнуть немцу в харю». Только кадетская «Речь», газетенка вечно сомневающейся русской интеллигенции, робко говорила о «безобразных уличных сценах, в которых хулиганство пользуется вывеской патриотизма» и о том, что общее дело «не должно быть обезображено выходками, носящими все признаки настоящего погрома».
«Кто занимался погромами? Люди не очень грамотные, которые не очень-то разбирались, на каком языке
написано данное объявление, реклама или еще что-то такое. Они громили всё подряд. Написано
не по-русски, значит, считай, что немцы».
Борис Антонов, «Петербург - 1914 - Петроград. Хронологическая мозаика столичной жизни»
В порусевшей столице, уже ставшей Петербургом, продолжался невиданный патриотический подъем. Он выражался в битье стёкол в магазинах германских и австрийских поданных, были закрыты все немецкие газеты. Произошло изгнание музыки Вагнера из репертуара Мариинского театра, это объясняли так: многие русские певцы от пения Вагнера сорвали голос, припомнили даже один случай самоубийства. Слово "бухгалтер" было повсеместно замещено словом "счетовод". Впрочем, таких погромов, как в Москве в 1915 году, в Петербурге 14-го года пока не было, методы борьбы с немецким засильем были более мирные: например, на углу Свечного переулка и Ямской (сейчас это улица Достоевского) находилась «Немецкая колбасная», сюда пришли манифестанты и просто закрасили слово «Немецкая» - владельцы лавки благоразумно не сопротивлялись.Обладатели немецких фамилий стали срочно менять их на русские: Саблер становился Десятовским, Гурлянд - Гурьевым, Штюрмер - Паниным. На магазинах, принадлежащих евреям, у которых фамилии часто походили на немецкие, появились объявления: «Это еврейская лавка, а не германская».
Впрочем, волна подобных переименований началась с Франции: улицы Парижа сменили немецко-звучащие названия на истинно французские. В России первой с инициативой переименования столицы выступила проживавшая в городе чешская община: «Ныне вполне своевременно и уместно вспомнить почин длинного ряда русских деятелей и мыслителей XVIII и начала XIX веков, которых коробило немецкое название нашей столицы. Мы, чехи, просим общественное управление столицы войти с ходатайством на Высочайшее Имя об утверждении и обязательном впредь употреблении русского названия столицы "Петроград"».
Инициатива снизу была поддержана, правда, считается, что не Николай II стал инициатором переименования города, его предложил министр землеустройства и земледелия Александр Кривошеин. Но хотя название «Петроград» упоминается и в пушкинском "Медном всаднике" (…над омраченным Петроградом дышал ноябрь осенним хладом), бурного энтузиазма смена голландского, по сути, имени города на отечественное, не вызвало.
Слева: Александр Васильевич Кривошеин (I857-I92I), адвокат, гофмейстер императорского двора, член Государственного совета; в 1908-1915 гг.. - главноуправляющий земледелием и землеустройством.
Справа: Листовка из серии «Русский царь среди народа и воинства», август 1914 года.
© 2007 Государственный исторический музей.
Время для переименование было выбрано крайне неудачно. Заканчивался первый месяц мировой войны, для России и ее союзников он складывался скорее несчасливо: немцы подходили к Парижу, в Восточной Пруссии была окружена и разгромлена 2-я русская армия, 30 августа ее командующий генерал от кавалерии Александр Самсонов застрелился. Радовали только успехи в Галиции, русские войска подходили к Львову.
«Его переименовали, не спросясь, точно разжаловали» - таково было общее настроение современников.
Константин Сомов: «Поражение наших войск, уничтожено два корпуса, убит Самсонов. Позорное переименование Петербурга в Петроград!».
Александр Бенуа: «Петербург или Петроград – это вовсе не шутки, а это вся история России, все ее будущее, весь ее исторический смысл. Свободная творческая воля или рабская покорность, движение вперед, вширь, в мир, или замкнутость китайской стеной, вселенность или местность, “столичность” или “провинциализм"».
И даже вдовствующая императрица Мария Федоровна не удержалась, саркастически заметив: «Скоро мне мой Петергоф назовут Петрушкин двор».
Город за время своего существования менял названия четырежды: Санкт-Петербург – Петроград – Ленинград – Санкт-Петербург. Но ни одно не влекло такого обвала несчастий, как первое из них: сначала немецким сочли имя города, потом изгнали всех немцев, верой и правдой служивших России, а потом и саму правящую династию: в феврале 1917 одним из главных лозунгов масс стало свержение немки-императрицы и готового заключить сепаратный мир императора-германофила.
«Лишение города векового имени должно было ознаменовать начало новой эры в его развитии, эры полного слияния с когда-то чуждой ему Россией. Оживший Медный Всадник явится на своем "звонко скачущем коне" не во главе победоносных армий своего злосчастного потомка, а впереди народных масс, сокрушающих прошлое…»
Николай Анциферов, историк, философ.