Начинается сезон. По пешеходным улицам Парижа, Милана, Праги и Будапешта сплошным потоком идут туристы.
То же самое происходит на венском Грабене, на набережных Венеции, в лондонском Тауэре и в окрестностях египетских пирамид. «Турист пошел!» – потирают руки экскурсоводы и торговцы сувенирной мелочью.
Турист – существо в хозяйстве полезное. Овцы дают мясо и шерсть, туристы – деньги и рабочие места.
При всем цинизме этого утверждения, оно справедливо. Но было бы появлением крайней близорукости ставить на этом точку. Турист любой стране и любому городу не просто очень полезен; по величине его популяции можно судить об уровне благосостояния местных жителей, он приносит удачу городу и повышает статус страны, санкционирует его, пропагандирует, пиарит.
Впрочем, давайте по порядку. Начнем с того, что турист своим присутствием украшает город и улучшает его эмоциональное состояние. Взгляните на него.
Он в отпуске. Он беззаботен. Он одет так, как одевается человек, желающий других посмотреть и себя показать – то есть легко, изящно и не без известной элегантности. Он идет по улице неторопливым шагом, выбирая между пабом и пиццерией, галереей и музеем, расслабленный и довольный. Он приехал отдыхать, а заботы – умница! – с собой не взял, оставил дома.
Чем больше туристов, тем больше в городе беззаботных и счастливых людей. А когда их вокруг вас так много, то и вам трудновато оставаться мрачными и насупленными. Турист – проверенное средство для поднятия городского настроения. Как шоколад.
И если б только это! Турист канонизирует городские объекты в качестве важнейших ценностей, принадлежащих стране и городу. Ни статую, ни храм нельзя в приказном порядке назначить «достопримечательностью» – в этот ранг они возводятся только вниманием иноземцев, приезжающих специально, чтобы на них взглянуть.
Единственный авторитетный эксперт по достопримечательностям – многоголовый, тысяченогий, многофотоаппаратный турист. Снимок, где он, улыбающийся и в шортах, запечатлен на фоне любого объекта – первый и самый необходимый шаг для превращения это объекта в «памятник истории». Щелканье затворов удостоверяет: это хорошо, это интересно, это ценно!
Более того, для городских достопримечательностей турист – заступник и покровитель. Взгляды экскурсантов выстраивают вокруг любого объекта защитную стену, прозрачную, но действенную. Попробуйте-ка сейчас снести Пизанскую башню, например, под тем предлогом, что все равно падает – туристы взглядами удержат. Я серьезно: разрушить объект, на который постоянно смотрит приезжий народ, который растиражирован по буклетам, по книжкам из серии «Десять вещей, который нужно увидеть», по магнитикам, значкам и майкам – немыслимо.
Стена туристического любопытства крепче любой охранной грамоты – не подступиться. Вот посмотреть на Сухареву башню туристы не успели тропинки протоптать – и где она сейчас?
Человеческое внимание – и ничто больше – бережет памятники мировой истории.
Такова судьба «мраморов Элджина». С 1802 по 1812 год Томас Брюс, 7-й граф Элджин, вывез из Афин статуи фронтона Парфенона, его фриз и метопы и, за компанию, одну из кариатид Эрехтейона. Говорить о нем принято крайне неодобрительно: «разбойник с большой археологической дороги», «грабитель древних памятников», «организатор систематического грабежа Акрополя»…
Первым проклял его еще Байрон:
«Но кто же, кто к святилищу Афины
Последним руку жадную простер?
Кто расхищал бесценные руины,
Как самый злой и самый низкий вор?
Пусть Англия, стыдясь, опустит взор!»
Ну, а не простер бы граф свою жадную руку? Парфенон, разрушенный после бомбардировки 1687 года, никем в ту эпоху не считался шедевром. Местные жители в старых богов не верили, книг Винкельмана об Элладе не читали и, не обремененные знаниями об истории искусства, запросто выламывали камни из руин Акрополя для собственных нужд. Турецкие власти смотрели на это разрушение с понятным равнодушием. И самые образованные европейцы, в отличие от самого необразованного нынешнего подростка, о художественном чуде Парфенона, о его чистой математической логике, о красоте его торжественного фриза, о совершенстве его статуй не имели в те времена ни малейшего представления.
В сознании Европы Акрополь еще не существовал – до того самого дня, как лорд Элджин привез «мраморы» в Лондон.
Там их оценили, восхитились ими, договорились считать их абсолютной вершиной мирового искусства – и принялись сокрушаться о варварстве Элджина, актом грабежа предотвратившего их вполне вероятную близкую гибель.
И это не все. Турист невольно, но повсеместно оказывает благотворное влияние на городской ритм. Туристу не интересно туда, где все торопятся, и сам он торопиться не склонен тоже. Это не он мчится по городу на мотоцикле со снятым глушителем, и не он скачет через три ступеньки по лестнице эскалатора, расталкивая соседей. Это – местные.
В отличие от них, суетливых и озабоченных, приезжий идет размеренным шагом. Иногда – чуть ускоряясь, чтобы догнать группу, ушедшую смотреть выдающийся памятник эпохи ранней готики, реставрация 19 века, обратите внимание на витражи.
Но чаще – куда чаще – притормаживая, чтобы прицениться к запыленной акварельке с видом на королевский дворец, покачать головой, узнав, сколько просит за нее бородатый художник, или сфотографировать вон ту конную статую с бронзовым генералом – потом разберемся, кто он такой и за кого воевал.
Присутствие туриста притормаживает городские скорости, хотя бы отчасти приводя ритм мегаполиса в соответствие с ритмом человеческого дыхания, шага, сердцебиения. Группа экскурсантов, задрав головы изучающих фронтон 18 века на городской ратуше, или компания, оккупировавшая столики уличного кафе – все это якоря, удерживающие скорость города в рамках приличия.
И жизнь в них становится выносимой.
Туристы заставляют город воспроизводить ритм, бывший повсеместным сто лет назад, до мировых войн, когда автомобили были редкостью, а главным звуком города было размеренное цоканье лошадиных копыт по брусчатке. Потому взаимна любовь туристов и городов, помнящих это время: Парижа, Вены, Будапешта.
Количество туристов и значимость города – почти синонимы. Городам, доброжелательным к туристам, осененным их вниманием и покровительством, обеспечено благополучие: они любимы и потому счастливы.
Фото: Максим Гурбатов.
Южнокорейские туристы перед памятником Тысячелетия Венгрии. Будапешт
Индивидуальные экскурсии по Будапешту
Пусть здесь будет
Ольга Егорова
Все так. Но какой турист не мечтал быть единственным. Ну ладно, единственным вместе с еще десятью другими. Но не с тремя сотнями же?! В небольшом историческом переулке?! Хуже всего, что из-за толпы туристов исчезает необходимая часть городского пейзажа – поверхность улицы. Здания, соборы должны стоять на мостовой! Но они не на чем не стоят, они начинаются с середины. Мостовой не видно - видны ноги. Особенно плачевно дело обстоит с площадями. Те и вовсе становятся похожи на банки с красивыми стенками, до половины наполненные туристическим бисером. Ощущение пространства теряется полностью. И вот Вы встаете в пять утра, чтобы наконец-то увидеть старинную площадь, которая так потрясающе безлюдно смотрелась в рекламе духов. Но там уже полсотни человек. Потому что автор группы Вконтакте, посвященной поездкам в этот город( будь он не ладен) советует вставать в пять утра и тащиться на эту площадь. Советует всем, а не лично вам. Туристы улучшают настроение города, когда они пропорционально смешиваются с его населением. Но не когда они потоком похожим на цунами вытесняют местных жителей с центральных улиц. Моя Римская приятельница, каждый раз стаскивая меня с Via del Corso и Via Nationale на какие-то задворки, чтобы обойти туристическое шествие, твердила мантру о том, что нельзя быть жадными. Ведь через неделю она сама поедет в Барселону и тоже будет создавать там толпу и злить местных жителей))
город как театр, город как интерактивное зрелище для многих людей сразу
- и нужно как-то хитро воздействовать на процесс, чтобы пропорции были какие надо...
еще в 19 веке говорили:
"турист - это англичанин, совершающий кругосветное путешествие"
так что сейчас - это довольно новая ситуация, навыков мало, традиций не хватает,
но где-то все же нащупывается этот самый баланс