Будапешт, Геллерт, 1930-й год.
Фрагмент фильма «Csak egy kislány van a világon» –
«Одна есть девушка на свете», так, видимо.
Вот, кстати. Намечается диссонанс между двумя образами венгерского духа.
Словесный образ – насквозь печальный:
«Бедная страна, обиженная, сироты одинокие, никто нас не понимает,
словом перемолвиться не с кем…»
Свидетельств – полно.
Определение из словаря:
«Пессимизм – похоже, это действительно характерная черта венгерского менталитета –
всегда предполагать неблагоприятные повороты судьбы»
(Иштван Барт. Русским о венграх. Культурологический словарь. М., Радуга, 2005)
Неожиданно возникшее в английском предисловии к сборнику венгерских рассказов слово «spleen» –
«specifically Magyar, a sense of the joys and inexplicable sorrows of life».
Национальная поэтическая классика:
«О, Венгрия! Я слезы лить готов, когда в твое грядущее гляжу я…»
Поговорка Sírva vigad a magyar – Венгр веселится плача.
А если отвлечься от буковок и оглядеться по сторонам…
Так.
Это все о ком?
О людях, которые построили себе невероятной красоты город с домами-тортиками?
О тех, кто вечером каждой пятницы превращают улицы Будапешта
в одно большое непрекращающееся застолье, так что запахи еды слышны на середине Дуная?
О тех, кто понастроил себе кучу роскошных купален
и сделал свою столицу официально признанным курортом?
Что-то тут не сходится…