Или – угол дома. Город еще только застраивается теми шикарными зданиями, что сейчас будоражат воспоминания о «прекрасной эпохе». Труднее всего представить их новыми, «современными». Помнится, просматривая каталог какой-то библиотеки, я заметила, что если в названии книги или статьи есть слово «современный», значит, годы издания, гарантированно – шестидесятые. То все новое казалось хорошим уже оттого, что «новое», в противоположность всему «старому», а «современное» означало «новое, существующее сегодня уже».
А дома Будапешта выглядят так, как будто солидный налет старинности, антикварности заложен был уже в проекте. На эту тему в венгерском даже есть соответствующее слово patinás, от слова «патина», та, что выдает возраст бронзовых статуй.
И Будапешт совершенно прав. Он выражает в наглядных формах то, что соседка-Вена выражала в словах.
Цвейг писал: «…век, в котором я родился и был воспитан, не был веком страстей. Это был упорядоченный мир, с четким социальным расслоением и плавными переходами, мир без суеты. Ритм новых скоростей – от станков, автомобиля, телефона, радио, самолета – пока не захватил человека, и время и возраст измерялись еще по-старому. Люди жили гораздо безмятежнее, и когда я пытаюсь воскресить в памяти, как выглядели взрослые, которые окружали мое детство, то мне задним числом бросается в глаза, что многие были не по возрасту полными. Мой отец, мой дядя, мои учителя, продавцы в магазинах, музыканты филармонии в сорок лет были тучными, "солидными" мужами. Они ходили степенно, они говорили размеренно и поглаживали в разговоре холеную, частенько уже с проседью бороду. Но седые волосы были только лишним доказательством солидности: "почтенный" человек сознательно воздерживался от жестикуляции и порывистых движений, как от чего-то неприличного. Не могу припомнить, чтобы даже во времена моей ранней юности, когда моему отцу не было еще сорока, он хотя бы раз быстро взбежал или спустился по лестнице или вообще сделал что-нибудь с явной поспешностью».
Родился он в 1881-м, стало быть, вспоминает как «детство» конец 1880-х и начало 1890-х. Это как раз то время, что на фотографии. Дом под именем Fonciére-palota построен был в 1882 году; на углу не видно павильонов метро – да, как раз первая половина 1890-х, Будапешт готовится к празднованию Тысячелетия.
«Вещь немыслимая сегодня: на любом поприще молодость являлась недостатком, а старость – достоинством», – утверждает Цвейг.
«Если сегодня, в нашем совершенно изверившемся мире, сорокалетние делают все, чтобы выглядеть тридцатилетними, а шестидесятилетние – сорокалетними, если сегодня моложавость, энергичность, активность и самоуверенность задают тон, то в ту эпоху солидности каждый, кто хотел выдвинуться, должен был использовать любую маскировку, чтобы выглядеть старше. Газеты рекламировали средства для ускоренного роста бороды; двадцатичетырех- или двадцатипятилетние молодые врачи, которые только-только сдали экзамен, отращивали окладистые бороды и носили, даже когда в этом не было необходимости, золотые очки, лишь бы у своих первых пациентов создать впечатление "опытности"».
А это то же место сегодня: самое начало проспекта Андраши.
Fonciére-palota. VI. kerület, Terézváros, Andrássy út 2.
Фото из журнала: http://humus.livejournal.com
