Помните такие имена? Прямо-таки этой книги у меня не было, зато все прочие в родительской библиотеке имелись.
Анды там, Кордильеры, про которые было понятно, что я туда никогда не попаду, ни при каких обстоятельствах. А этой, «Перевёрнутый полумесяц», не было. Так что их описание Будапешта попалось мне только сейчас:
Сколько раз в жизни слышали мы слово «Будапешт»! Сколько раз брали в руки открытки с видами венгерской столицы, бегло скользили по ним взглядом, как это обычно бывает, когда перед глазами такой близкий и малоэкзотический город!
Это они едут в 1959 году по Европе на «татре-805», и далее, в Азию. На фото, правда, другая «татра», но речь не о ней.
И Будапешт оставался в нашем представлении равнинным городом, богатым дворцами и бедным пластикой, городом, украшенным башенной миниатюрой парламента на берегу Дуная и старинным Цепным мостом.
Ээээээ, Парламент – миниатюра? Цепной мост середины девятнадцатого века для двух чехов – «старинный»? Зикмунд родился в г. Пльзень, Ганзелка – в Штрамберке, но Прагу-то они видели? Будапешт весь со всеми своими мостами по сравнению с Прагой – выскочка, нувориш, «новый венгерский».
И вот теперь он лежит глубоко под нами, под крутой скалой Будина, — великолепный, раскинувшийся до самого горизонта город. Зрелость его — в красоте его дворцов, молодость — в весенней зелени парков. Дунай огибает его широкой дугой, прошитой нитками мостов. С высоты горы Геллерт Будапешт кажется нам близким и знакомым, хотя видим мы его впервые. Он словно младший брат нашей столицы на Влтаве…
А, «младший» все же ))))
Но по мере приближения к центру образ столь близкого нашему сердцу города начинает дробиться и стираться. Здесь вдруг становится слишком тихо, улицы расширяются, переходя в просторные аллеи, вместо жилых корпусов — в зелени огороженных парков и садов виднеются выстроенные в стиле модерн виллы и особняки. Еще недавно сердце Будапешта принадлежало венгерской буржуазии. И по сей день от этих старых садов и старинных стен веет господским произволом и надменностью. Венгерское дворянство оставило слишком глубокий отпечаток на облике Будапешта, особо подчеркнув это руками Ибля Миклоша, архитектора и градостроителя, главного творца будапештских бульваров, дворцов и площадей.
Про «главного творца» – это они в точку, но вот порядок слов меня смущает…
Средоточие этих буржуазных кварталов составляет творение Миклоша — площадь Миллениум, построенная в 1900 году в ознаменование тысячелетия Венгерского государства.
Ну точно! Миклош – имя. Фамилия – Ибль. Венгры пишут сначала фамилию, потом имя. Родители Ганзелки и Зикмунда жили с венграми в одной стране, в Австро-Венгрии. Оба писателя-путешественника родились как раз в момент ее гибели, один в 1919, другой в 1920-м. И про соседей по империи ничего не знали? Или они-то знали, в редакторы в СССР – нет?
В очаровательном полукруге античных колонн и статуй, как бы в назидание грядущим поколениям, олицетворена в камне вся трагедия венгерской истории.
Почему «античных»? Какое вообще имеет отношение античность к сооружению, построенному на рубеже XIX и ХХ веков? А «построенная в 1900 году в ознаменование тысячелетия Венгерского государства» – а? Если тысячелетие государства, то это 1896 год, а если создание монумента, то его статуи устанавливали постепенно еще в 1910-е годы. И как может быть площадь при этом творением Миклоша в смысле Ибля, если он умер в 1891-м, не успев довести до конца работу над перестройкой Королевского дворца?
В непостижимом для нас соседстве стоят тут друг возле друга фигуры революционеров и монархов, народных вождей и архиепископов, людей, которые на протяжении тысячи лет двигали историю Венгрии силой пробужденного народа и тяжестью гнета, давившего его спину. Сильное государство было идолом этой истории независимо от того, откуда исходила сила, — от воли народа или от его оков.
«Непостижимое соседство» – ай, прелесть!
Только народная власть сумела по-новому взглянуть на прошлое. Император Франц Иосиф I уже получил свидетельство об увольнении его из галереи титанов венгерской истории. Постамент под ногами Марии Терезии тоже продержится недолго.
Не жалеют императора, да…
Нам хотелось бы пройти на южную окраину города, познакомиться с Чепелем, который вписал столь важную главу в новейшую историю Венгрии, но программа нашего пребывания здесь рассчитана до последней минутки: пресс-конференция с двумястами журналистов, лекции, беседы, интервью, совещания в редакциях и издательствах, девятнадцать публичных выступлений за три дня, ночи у микрофона рации.
«Важная глава» – это 1956 год, надо полагать. Советские люди: намекнули, знание обозначили, а вы там сами разбирайтесь, как знаете.
Мы укладываем чемоданы в гостиничном номере, который на два дня превратился в рабочий кабинет. Эти два дня мы переместили из албанского плана в будапештский только ради того, чтобы удовлетворить просьбу венгерских товарищей:
— Вы доставите нам большую радость, если останетесь здесь до пятницы и Первого мая выедете на своих машинах на демонстрацию. Вечером того же дня вы сможете быть в Югославии или переночевать в Сегеде.
Последний вечер апреля, улицы празднично украшены флагами; поистине апрельская погода грозится промочить завтрашнюю демонстрацию.
* * *
Мы будем долго помнить тебя, дорогой Будапешт, хотя минутки для близкого знакомства с тобою мы буквально крали в промежутках между официальными визитами, встречами со студенческой молодежью, посещениями редакций и подписыванием книг. И тем не менее мы включили тебя в число трех самых красивых городов мира — наравне с Рио-де-Жанейро и, разумеется, Прагой. С обоими этими городами ты можешь смело меряться своей пластикой и обилием зелени, красотой зданий, зеркальным сиянием вод и приветливыми улыбками людей. Одним лишь ты их превзошел — сожженными домами и разрушенными мостами, штукатуркой, изрешеченной пулеметными очередями. Но и от этих следов ты скоро избавишься, останется лишь сознание того, что жертвы были не напрасны…
— Мы столько вам хотели показать, но что с вами поделаешь, если голова у вас занята одной Азией, — с укоризной говорят Тибор Себес и Мадиар Ифьюсагу. — Обещайте хоть приехать к нам в отпуск через пять лет, когда вернетесь домой. Тогда мы снова заглянем к «королю Матиасу» на halászlé, раз оно вам так понравилось.
— Приедем обязательно, ведь мы живем так близко друг от друга. И тогда-то уж научимся произносить такие слова, как, например, n?pk?ztr?rsas?g или viszontl?t?sra.
Viszontl?t?sra, не поддавшееся нормальной латинице, это viszontlátásra, до свидания. А вот n?pk?ztr?rsas?g что-то даже не соображу….
Все это напомнило мне один из любимых анекдотов моего мужа:
Идет колхозное собрание.
Председатель:
- По причине ухода Матрены на пенсию, мы должны выбрать нового заведующего фермой. Есть предложение выбрать заведующим Митрича, Митрич мужик справный, непьющий. Какие будут предложение?.. Кто там руку тянет? Кузнец, ты что ль? Что сказать хочешь?
Кузнец:
- Я против кандидатуры Митрича! Он в войну на немцев полицаил.
Пауза.
Председатель:
- Ты че, кузнец… Митрич сорокового года рождения. Как мог на немцев полицаить? И вообще, какие немцы в нашей алтайской деревне?
Кузнец:
- Мое дело просигнализировать, а вы там сами разбирайтесь.