Хорошо бы где-то посмотреть статистику, но на глаз впечатление такое, что в Будапеште, если что-то где-то строится – бетономешалки, и леса, и рабочие в касках – то это не новое строится, а старое ремонтируется.
Построено-то, слава богу, еще при Франце Иосифе.
Построено серьезно, и что-то ломать-переделывать у города с тех пор нет ни возможности, ни надобности, ни желания.
«Мы в очередной раз сносим то, что было построено кем-то до нас, и пытаемся начать жить с очередного понедельника. Если говорить о российской идентичности — она именно в этом», – фраза, которая к венгерской (будапештской) идентичности относится как черное к белому, как минус к плюсу.
Вот обрамление окна в стиле и духе журнальной виньетки начала ХХ века. Глядела на нее даже с неклоторым недоумением: ну, должна же старая вещь выглядеть как старая, да? Какой-то дух старины, патина веков, благородные трещинки, исторически значимые утраты… А тут все новенькое, чистенькое и при этом – да, старое. Подлинное. Заходили мы летом в этом двор: печаль там была и запустение, и виньетки эти тоже имелись, запылившиеся.
Будапештские дворики умудряются выдерживать баланс между двумя, казалось бы, крайностями. Обычно ведь или порядок, или свобода. Или все по уставу, и наличествуют строгие законы, и дисциплина, и график подметания мест общественного пользования, и штрафы. Или уют, тепло, бабушки на скамеечке, и «а эта вчера, из пятой квартры…», и коврики, и выйти в халате – спросить у соседей, не к ним ли забежала кошка, и семечки, и банки из-под пива.
Порядок или свобода, дисциплина или уют… Жителей нет, и пока, кажется, командует порядок. Чему велено быть белым – не пестрит, чему велено быть прямым – не отклоняется.
Так выглядит Петербург белой ночью – великолепен, пока люди его своим присутствием не портят.
Но когда сюда вернется жизнь – и герань, и занавески, и коврики, и кошка, убежавшая-таки на нижний этаж, – порядок не исчезнет. Белья поперек двора – не будет, ненужного в квартире барахла на галерее – не будет. Соседи будут здороваться, но не будут перекрикиваться из окна в окно. На первом этаже откроется, возможно, парикмахерская, или лавочка обуви, или солярий – но так и не появится ни парковка, ни дикая подростковая компания. Тихо будет. Дом, покрасовавшись свежей краской, начнет постепенно стареть, снова рано или поздно запылятся эти белые веточки. Бог даст, потом опять случится ремонт…
А «Весенний ремонт» – потому что первой фотографией была эта, сделанная с мыслью: «Успеть, пока нет листьев, и за деревьями видно архитектуру…» Летом-то этих дядек фиг разглядишь.
И тут открылась дверь.
Szent István krt 15
