Двойной город // GEO, 2016, апрель, стр. 78-94
Начало.
Судьба Австро-Венгрии – наглядная иллюстрация к известному тезису о том, что историю пишут победители. Проиграв Первую мировую войну, империя проиграла и репутацию. Теперь упоминание самого имени Австро-Венгрии незамедлительно влечет за собой слова «распад» и «гибель». Нам проще представить себе Франца Иосифа усталым сутулящимся стариком с седыми бакенбардами, отправляющим войска на безнадежную войну, чем тридцатисемилетним, бодрым, крепким, коронующимся короной святого Иштвана в будайской церкви Матьяша. И все немалые достоинства империи в сознании потомков застилаются ее столь же бесспорными недостатками…
Между тем для Будапешта небезразлично, столицей чего служит город: национального государства, каких много, или единственной в своем роде двойной империи. Пусть отношения половинок никогда не были идеальными, пусть австрийцы полагали, что тянут за собой в Цивилизацию и Прогресс сельскую отсталую Венгрию, славную лишь свининой да вином, а венгры считали, что трудом рук своих кормят венских бездельников-бюрократов, способных только бумажки перекладывать, но в общем и целом Австро-Венгрия была не самым плохим местом в нашем несовершенном мире. Пока империя была жива, она предоставляла своим обитателям вполне приемлемый порядок жизни. И по Будапешту это видно.
Видно, что дух города определяет Австро-Венгрия, а не Венгрия только. Венгерский еврей Имре Кальман, выпускник будапештской Музыкальной академии, завершает создание венской оперетты. Синагогу на пештской улице Шебештьен строит лидер венского сецессиона Отто Вагнер. Родившийся в Пеште Эммануэль Маи становится «императорским и королевским придворным фотографом», но студию открывает не при дворе, не в Вене, а в Будапеште.
Еще ниточкой, связывающей половинки империи – ленточкой? бантиком? – служила императрица Елизавета, Сисси. В Вене ей было тошно, в Будапеште – весело. При любой возможности избегавшая протокольных мероприятий, где ей полагалось бы находиться рядом с супругом, Елизавета участвовала во всех главных церемониях празднования Тысячелетия Венгрии в 1896 году. И потому окружена здесь такой любовью, о которой не мог и мечтать ее коронованный супруг.
Иногда Австро-Венгрию называют «эскизом Евросоюза». Критиковать двойную империю было за что, и весь прошедший век мир занимался этим не без удовольствия. Но, глядя на нее сквозь катаклизмы ХХ столетия, понимаешь: у Австро-Венгрии, есть чему и поучиться.
Когда король Иштван, первый правитель Венгрии, в конце жизни писал наставление сыну, то отдельно, шестым пунктом, оговорил «потребность в чужестранцах». Зачем стране в центре Европы понадобились чужестранцы? А затем, что они, приходя из своих краев, «приносят с собой всякие наречия и обычаи, оружие и научные знания и тем украшают и возвеличивают королевский двор». Дальше еще решительнее: «Воистину, слаба и недолговечная страна, где один язык и одна мораль».
Конечно, от чужестранцев, идущих войной, такая политика не спасала, но внутри страны дала возможность сосуществования разных традиций. Считается, что еврейская община Буды была основана еще в XI столетии, и с тех пор христиане и евреи жили здесь не по-братски, но по-соседски – то есть особой любви друг к другу не питая, но обходясь без тех жутких инцидентов, которыми полна средневековая история Европы.
Отношения христиан-венгров и евреев никогда не были идеальными, как почти никогда не бывают идеальными отношения между людьми, волею обстоятельств живущими бок о бок, между соседями. Но постепенно в Венгрии сформировались более благоприятные, чем в большинстве европейских государств, условия для продвижения евреев по ступеням социальной лестницы. Работало несколько причин: прежде всего, давние традиции веротерпимости в многоконфессиональном венгерском обществе. Так, в Трансильванском княжестве еще в XVI столетии был принят закон, уравнивавший в правах католиков, кальвинистов и лютеран. А в XVIII веке Иосиф II издал Указ о терпимости, провозгласивший принципиальное равенство всех жителей империи перед законом. С этого момента евреям разрешалось заниматься ремеслами, земледелием, свободными профессиями, владеть мануфактурами и нанимать рабочих-христиан, свободно менять место жительства и поступать в высшие учебные заведения. Указ открывал для евреев пути вперед, к европейской цивилизации и прогрессу. И «золотой век» Будапешта, его расцвет в последние десятилетия XIX века, без учета вклада еврейского населения города совершенно не объясним. Пожалуй, даже так: венгры и евреи соответствовали друг другу как две по-разному функционирующие половинки единой живой системы. Крестьянский неторопливый характер венгерской культуры требовал дополнения – интеллектуального, индивидуалистического. Иного.
Главный храм страны, базилика святого Иштвана, и Большая синагога на улице Дохань стоят неподалеку друг от друга. И строить их начали почти одновременно – в самой середине XIX века. А их интерьеры, где в обоих случаях – витражи, полированные скамьи, сияющее золото и прочие радости здешнего, материального, земного мира – ровным счетом ничего не говорят о вере, зато очень убедительно провозглашают, что жизнь в Европе, кажется, действительно вышла на правильную дорогу, что в будущее можно смотреть с оптимизмом, и что впереди – сплошной мир и процветание…
О том, что произошло спустя век, рассказывает памятник «Обувь на Дунае». На набережной, на самой кромке, над водой, установлены металлические ботинки, туфли, сапожки. Здесь в декабре 1944 года местные фашисты из партии «Скрещенные стрелы» расстреливали евреев, семьями. Обувь приказывали предварительно снимать.
А чуть дальше, на площади Свободы, с недавних пор стоит еще один памятник. Он установлен по инициативе правительства и посвящен событиям Второй мировой войны. Нацистская Германия изображена в нем в виде хищного орла, нападающего на Венгрию, причем Венгрия представлена в образе ангела. И как только появился на площади этот монумент, жители Будапешта устроили «антипамятник», памятник-протест: принесли цветы и свечи, фотографии погибших, цветы. И ботинки, туфли – как цитаты из памятника с набережной. Как напоминание: Венгрия ангелом не была.
Противостоянию двух памятников, двух взглядов на историю, в мае будет два года. После каждого дождя здесь обновляют промокшие фотографии. Вторую весну высаживают новые цветы. Каждый вечер зажигают свечи.
Весной Будапешт вспоминает антиавстрийскую революцию 1848 года. Если у прохожих на груди приколота трехцветная кокарда – значит, праздник близок. А если на бульварах мелькают гусарские кивера, а дамы прогуливаются у Рыбацкого бастиона чепцах и длинных платьях с оборками – значит, на календаре 15 марта.
Не заметить праздника нельзя: это еще и традиционный день гражданского противостояния. На улицы, с плакатами и знаменами, выходят и те, кто за правительство, и те, кто против. В адрес нынешнего премьер-министра звучит словечко «Виктатор», достается чиновникам, парламентариям и Евросоюзу. Обсуждаются зигзаги внешней политики и внутренние неурядицы, вроде попытки запретить торговле работать по воскресеньям или коррупции в налоговой службе. Идут колонны, народ митингует, и всем есть что сказать, и стихийные дискуссии не утихают до вечера. О том и праздник – о разнообразии мнений и взглядов.
А перед началом осени, когда заканчивается высокий сезон, разъезжаются потихоньку иностранные туристы, толпившиеся на улице Ваци, зато возвращаются из отпусков местные жители и привозят от бабушек-дедушек отвыкших от школы детей, наступает время главного праздника – дня святого Иштвана. По всему городу развешаны флаги и расставлены лавки с пивом и мясом. Где-то танцуют, где-то поют, весь город – на улицах, и ближе к вечеру народ начинает стягиваться к набережным, занимать места на смотровых площадках и террасах кафе. Будет фейерверк. Днем из Базилики торжественно выносят на площадь главную национальную реликвию, руку святого Иштвана…
А еще – выбирают торт, который в течение года будет считаться символом страны. Лучшие кондитерские Будапешта освоят новый рецепт, и до следующего дня святого Иштвана государственный флаг, красно-бело-зеленый, будет осенять собой каждый кусочек «торта Венгрии». О том и праздник – о единстве общества, о базовых ценностях.
Продолжение следует.
