
Неожиданный двор: строгий, лаконичный, аскетичный даже. Весь из прямых углов и ровных плоскостей.

Прямо как и не Будапешт.

Будапештская архитектура – она ж вся женственная, на глаз – мягкая, с округлостями и выпуклостями, с кружевами и розочками. Ее и описывать-то хочется в тряпичных терминах – кружева перил, оборочки карнизов, брошки и бусы лепнины.
А тут – ровные прямые линии. По линейке.
И стены – ровные.

Мечта геометра.

Материализованный чертеж.

Положение усугубляется тем, что мы неделю провели в Германии. Когда Мюнхен – сплошь прямые углы и ровные линии среди квадратов и прямоугольников, возражений никаких. Он – Мюнхен.

Вспомнила, вспомнила! Ездили мы когда-то в Барселону и осматривали дома Гауди. Оно, конечно, чудо, и достойно восхищения, то эта бесконечная плавная текучесть, эти биологические формы, эта извилистость даже там, где ждешь именно что стену по линейке ровную, или в крайнем случае арку, но по циркулю… А оно всё такое животнообразное, растительновидное, во все стороны изогнутое.

Поднялись мы Casa Milà, посмотрела я вниз – не во двор, который тоже – в форме амебы, задумывающейся над способом деления – а наружу, внутрь городского квартала. А там у кого-то на крыше не столь, как Каса Мила высокого дома – бассейн. Квадратный. Квадратный! Четыре стороны – одинаковые, четыре линии – прямые, четыре угла – и все, что характерно, по 90 градусов. Глаз отдыхал.

Тут, конечно, самое время вспомнить Петра Вайля, у которого к флориальному компоту Гауди тоже отношение не однозначно восторженное: «Творения Гауди порождают в душе сложное чувство: смесь восторга и отвращения. Каса Мила с первого раза вызывает трепет, с третьего – дрожь».
И даже так: «Но вот что странно, что осознаешь лишь погодя: слишком большое природоподобие в больших количествах – смущает. И город Малевича – Нью-Йорк – кажется "нормальнее". Нельзя слишком одушевлять неодушевленное. Тут набожность Гауди переходит в мистический экстаз на грани ереси. Он не строил, а выращивал свои здания. А воспроизводить природу рукотворно, успешно соперничать с ней – нельзя. Не велено».

Квадрат в каменно-кирпичной архитектуре уж точно "нормальнее".

Квадрат прямоугольный в Барселоне – как чистая тарелка среди грязных. Дисциплинированные шеренги квадратов в Мюнхене – тарелки чистые до отвращения, потому что пустые и едой не пахнут. Обычные пештские дома в окрестностях Оперы – блюдечки с пирожными, и это уже даже не метафора, а сплошная реальность, поскольку тут же непременно будут и кофейни, а в них – те самые блюдечки с теми самыми тортами-пирожными-десертами; гармония то есть.

И вдруг – этот дом. Этот двор. И ведь тоже поблизости от Оперы. Но ни цветочной гирлянды, ни львиной морды, ни единой закорючки-финтифлюшки!
Поразительно.