Господа идут пешком с Будайской стороны в Пешт, по Цепному мосту, вдали виден довоенный мост Елизаветы (венг. Erzsébet híd; про мост), а за ним дальше – мост Франца Иосифа, нынешний мост Свободы. Самый молодой из этих трех мостов, Erzsébet híd, открыт в 1903 году. Фотография сделана в 1906-м. Двуглавая церковь на заднем плане слева – это православный храм Богоматери, построенный на рубеже XVIII и XIX столетий греческими и македонскими купцами, и достроенная в 1873 году Миклошем Иблом – он и возвел эти башни. Южная, правая, башня была разрушена во время Второй мировой войны, а сам храм отошел РПЦ. Башню жалко. Обещают, правда, восстановить. Справа – гора Геллерт, понятно, без статуи Свободы.
Но вот что замечательно. Пока я не знала, что все фотографии этой коллекции сделаны в 1906-м, задумалась о датировке снимка.
И поняла, что ничего не помешало бы датировать его любым годом от 1903 до середины 1930-х. Будапешт в главных своих знаковых видах сформировался к концу XIX века и далее уже почти не менялся, по всяком случае, по собственной воле.
Цепной мост капитально ремонтировали в 1914 году.
Но по снимку непонятно, сделан он до или после ремонта.
Машин на фотографии нет, а костюмы в датировке не помогают. Мужчины котелки носили еще долго, так что могли бы быть и 20-е годы, и 30-е. Только отсутствие силуэта купален «Геллерт» намекает: это первое десятилетие века.
Еще один снимок из той же коллекции.
Кораблик плывет вверх по Дунаю, к Цепному мосту. Впереди шпиль Кальвинистской церкви 1896 г. постройки. Посередине моста видна арочка с фонарем.
Вот она четче. Надо полагать, исчезла она во время ремонта моста в 1914 году.
Как уже было сказано, принадлежала коллекция фотографий российскому дипломату Дмитрию Ивановичу Абрикосову, который работал в посольствах Российской империи в Англии, затем в Китае и Японии.
Он – из тех самых Абрикосовых, внук Алексея Ивановича Абрикосова, основателя кондитерской фабрики. Патологоанатом Алексей Иванович Абрикосов, занимавшийся бальзамированием тела Ленина – его родной брат, а Алексей Алексеевич Абрикосов, лауреат Нобелевской премии по физике, соответственно – племянник.
Дмитрий Абрикосов написал любопытные воспоминания.
«Я не перестаю восхищаться эволюцией русских купеческих семей в Москве, которая до превращения в столицу (в 1919 году) была исключительно торговым городом. Из общей массы мелких купцов, мало чем отличавшихся от крестьян, выделялся отдельный человек и благодаря только своему умы и предприимчивости создавал большое богатство. Он строил фабрики, нанимал тысячи рабочих, поселялся в Москве, но при этом много путешествовал и, несмотря на отсутствие формального образования, начинал участвовать в общей культурной жизни, покупая картины, основывая картинные галереи, больницы и клиники. Таким образом в течение своей жизни он совершал превращение из простого крестьянина в культурного человека. Его сыновья уже не ограничивали свою жизнь чисто коммерческими интересами: все они кончали университет, покровительствовали науке и искусству или покупали старые поместья у дворян и пытались играть роль настоящих помещиков. (…) Третье поколение делало следующий шаг, строя карьеру, уже не связанную с коммерческой деятельностью, или просто ведя свободную жизнь, но, как правило, они поддерживали наиболее крайние течения искусства или политики, и обычно растрачивали наследство, заработанное тяжелым трудом их дедов и отцов».
Последняя фраза звучит обвинением, в том числе и в собственный, видимо, адрес. Сам Дмитрий Абрикосов «крайних течений политики», правда, не поддерживал, но продолжателем дела деда не стал. На момент революции 1917 года он был секретарем посольства в Токио, и до признания СССР Японией в 1925 году находился в странном положении дипломата несуществующей уже империи. Умер в США, не оставив детей.
Продолжение следует.