Дом – в двух шагах, но во двор удалось попасть только сейчас. Он из тех, у которых нижний этаж перекрыт крышей и отдан под коммерцию целиком, путь от дверей ведет не во двор, а сразу вверх, по лестнице. Так что посторонним там делать нечего, и двери всегда закрыты.
Но – получилось.
Цветы еще на галереи не выставили. Или как мы – как раз на прошлую неделю убрали. Зима случилась в последние дни февраля. Поэтому пусто, и гамма обходится тремя цветами: белый, черный, зеленый.
Дверь, ведущая с лестницы на галерею. Тут как раз мы с коллегой обсуждали, что двери эти запрещены по правилам пожарной безопасности: «Власти проверяют время от времени, жильцы упорствуют». Но двери в старых домах предусмотрены и сделаны, выламывать их желающих нет, так что на практике – компромисс. Дверь есть. Но открыта.
Пол с застеклением – это не уровень земли, а крыша, перекрывающая первый этаж.
Когда-нибудь я напишу философию будапештского двора, как Хамваш – философию венгерского вина. Вот дверь. За решеткой, но прозрачной. С застекленными окнами, но охраняемая правилами жизни. Соединяющая в себе противоположности закрытости и прозрачности, прозрачности и непроницаемости, унификации и индивидуальности.
Пытаюсь поймать в кадр чугунные арки. Так?
Или лучше так?
Вид на галерею с черной лестницы
Сама черная лестница, и при ней еще лестница, на всякий случай. Кстати, про безопасность. С каждого этажа галереи есть выход на черную лестницу. И вот этот ход как правило открыт. Так что в случае чего уйти можно.
Перила основной, парадной лестницы.
Вот где герань-то прячется. Сегодня, наверное, уже вынесли на галерею, если не поленились. Плюс 14 днем обещают.
1960
Это дом на бульваре Елизаветы, постройки 1887-87 гг. Он двойной, с двумя входами, двумя дворами, двумя номерами. Но фасад единый и автор один, Freund Vilmos.
Левый его корпус выходит на перекресток и смотрит на этот дом. Сам он солидный, добротный, но в глаза не бросается, держится благовоспитанно.