Вольная культурология
Снова начала любимое занятие – «Беседы об искусстве» для вольнослушателей.
Вера Алпар предоставила нам с Таней Шопрони-Мень место в Детском центре:
свободно, тихо, за стеклянной стеной проходят по своим делам люди, пахнет кофе.
В первый раз речь шла о том, что всякое произведение искусства, всякий артефакт есть текст,
и его можно прочесть.
А вторая встреча (беседа или лекция, или нечто среднее между) – про Будапешт и Петербург:
чем они похожи друг на друга и почему оба города «невыразимо печальны».
У нас сейчас хороший момент для понимания «гения места»:
и с городом все мои русские слушатели уже познакомились,
кто больше, кто меньше, и опыт восприятия других мест имеется.
А свежесть впечатлений еще такая, что замечаешь то, что не видят местные жители,
и удивляешься тому, чему они уже не удивляются.
Ощущения от города у всех разные. Во-первых, не сошлись во мнениях о гендерной принадлежности Будапешта.
Понятно, что «Москва – женского рода, а Петербург – мужского», а Будапешт-то?
На тезис «мужского, конечно», последовало возражение:
«Буда – явно женщина, и не только по имени».
Буда воспринимается как пространство легкое, воздушное – и если есть прекрасный вид из окна
(а в Буде он должен быть!),
так чтобы и Дунай, и сады, и птицы над городом, то это –
лучшее место для жизни.
Пешт почти для всех – мужчина: торговец, работник, ремесленник.
Но это русская грамматика диктует: в венгерском мало того, что родов нет, так и Буду здесь представляют мужчиной,
воином, королем, а Пешт – барышней.
Жить в Пеште, особенно в старых доходных домах, хотели бы не все: тесно, хоть и любопытно.
Но социальная горизонтальность Пешта вполне прочитывается: он не только сам как стол плоский,
в отличие от гористой Буды, но и человеческие отношения там заметнее именно горизонтальные:
меняем деньги на время, время на работу, работу на деньги, и все друг другу нужны,
и никто никому не начальник.
Спокойная доброжелательность города тоже всем заметна, и не только бывшим москвичам.
А словом, которое первым здесь все запомнили, оказалось «Szia!» – «Привет!», оно же «Пока!».
Самая-самая надпись – «Rögtön jövök», «Щас вернусь», которую в разгар рабочего дня
обнаруживаешь на дверях булочной.
На роль главной городской живности выбрали дрозда:
поют, особенно в будайских садах, почти круглый год. И – совсем не видно в городе кошек.
Собаки – только на поводках.
Коллективно собранный портрет Будапешта оказался вот такой:
Не один, а два (до сих пор!) города. И скорее брат и сестра, чем супруги.
Главная особенность – Дунай.
Сердце – или Площадь Героев, или Королевский дворец.
Голова – конечно, Парламент.
И как раз в этот момент к нам подошла хозяйка помещения, Вера:
«Здесь так говорят: почему есть купол у здания нашего Парламента?
– Потому что у цирка всегда должен быть купол!»
Следующая встреча - 17 февраля. Буду рассказывать о царе Эдипе, Иоганне Иоахиме Винкельмане
и о Томасе Брюсе, 7-м графе Эльджине, так удачно съездившим в Грецию.
