Морис Гугович Дестрем
фр. Jean Antoine Maurice Destrem
Пишет ув. cleofide.
Всем нам памятны длииииннннные названия старинных книг (и заголовки глав внутри оных), ознакомясь с коими уж не возникает особой надобности в прочтении таковых целиком - прочем, коли слог автора занятен, а перипетии сюжета трогательны, отчего же не прочитать?..
Но то книги, а тут - очередная архивная опись.
Не заголовок, а готовый роман из времён Наполеона.
Дело 15 (1809 год): О приглашении в Россию французских инженеров Фабра, Потье, Базена и Дестрема стараниями Г. Лесажа и гр. Моле, о пожаловании Лесажу перстня, о выдаче каждому из инженеров по 3000 ф. на путевые издержки, об уплате 1030 р. 67 к., следовавших за провоз из вещей, о пожаловании кандидатами в корпус путей сообщения, о требовании французского посланника для них паспортов на выезд во Францию в 1812 г. и о невозможности исполнить его требование по случаю войны и, наконец, о высылке этих четырёх лиц в Ярославль. По 1812 г.
Что случилось с теми французами дальше, понятия не имею. Это, как и Мадагаскар, не моя тема. Пусть вообще радуются, что выслали в цивилизованный Ярославль, а не в дикую Сибирь.
В Ярославле в 1812 году была фактически вторая столица взамен сгоревшей Москвы.
Заголовок – да, прекрасный, но, будучи опубликован в Живом журнале, он немедленно привлекает комментарии, продолжающие историю французских инженеров.
Ув. liber_al сообщает:
Увы, из Ярославля их отправили дальше в Сибирь.
Впрочем, через два года они из Сибири вернулись, все четверо стали генералами, а двое из них - ещё и академиками.
И сделали они очень многое - от мостов и дорог до перевода басен Крылова на французский.
Вот что про их ссылку пишет Модест Корф:
«29 марта. Вчера я обедал у М. В. Гурьева в довольно многочисленной компании, которую потешал своими рассказами генерал путей сообщения Дестрем, француз, столько же известный своим остроумием и учёностью, сколько, впрочем, и хвастливостью.
Вчера главный предмет его рассказов составляла ссылка в 1812 году. В числе многих французов, которые тогда удалены были из Петербурга без всякой другой причины, кроме общего подозрения в неприязни к России, находились и четыре воспитанника Парижской политехнической школы, перезванные на нашу службу и имевшие уже тогда у нас майорский чин: Дестрем, Базен, Потье и Фабр — люди, которые впоследствии все приобрели себе имя и общую известность на своем поприще. Они отправлены были сперва в Ярославль, а оттуда прямо в Иркутск, где и прожили два года восемь месяцев, под самым строгим надзором, с запрещением выходить из дому и принимать кого-нибудь к себе. Единственное утешение их было взаимное сообщество, потому что их заключили всех вместе, и занятие науками. Там же Дестрем выучился по-русски и теперь может поспорить в знании нашего языка со многими из нас. Тогдашний иркутский губернатор Трескин, которого Дестрем называет чудовищем (после он был за разные преступления под судом и разжалован), увеличивал ещё их страдания самыми деспотическими и превосходившими даже его инструкцию притеснениями.
Наконец, когда они потеряли уже всякую надежду оставить в жизни своей Иркутск, им вдруг объявлена была свобода, с правом возвратиться к службе своей в Петербург. Эту сцену описывает Дестрем самым комическим образом. Городничий явился к ним рано утром с объявлением, что «принёс им радостную весть». В ту минуту, как, читая принесённую им бумагу, они впали в немое оцепенение восторга и потом бросались друг другу на шею, — городничий с таинственным видом провозгласил, что имеет объявить им «ещё другую радостную весть». В избытке своего счастья, они не могли вообразить себе такой вещи, которая могла бы ещё его увеличить. Между тем эта радостная весть состояла в том, что «господин губернатор просит их к себе отобедать».
И ещё пара комментариев:
*
Крымская война; по приказу маршала Базена французская артиллерия расстреливает сооружения, выполненные по проектам его отца.
*
Вот интересно, перевели они Крылова на французский... Не получился ли у них Лафонтен?
