
В январе снега и мороза в Будапеште можно и не дождаться, а туманы – вот они. Статую Свободы уже недели две как не видно, церковь Матьяша с набережной разглядываешь с трудом, как сквозь полиэтиленовый пакет.
И экскурсии перемещаются с улиц Будапешта куда-нибудь внутрь. Во дворы. В Оперу и Академию музыки. В кофейни – без них в любую погоду никак, они – островки Австро-Венгрии.
И в антикварные лавочки.
Одна такая прячется как раз за Оперой. Там за прилавком… не за прилавком, конечно, за широким монументальным столом сидят обычно две дамы, мать и дочь. А вокруг них и в комнате рядом располагаются в шкафах, в сервантах, в буфетах, на тумбочках, на полках, на этажерках и на вешалках всяческие старые вещи и вещицы.

С одной компанией московских путешественников мы провели там едва ли не больше часа. Искали в подарок медведя. Можно бронзового. Можно мраморного. А медведей, как назло, не находилось. Пересмотрели горы статуэток фарфоровых и чугунных. Перебрали пальцами килограммы брошек, серёжек и подвесок. Заглянули в ящики с кружевами и в стойки с тростями.
Поднялись на антресоли – там всё больше костюмы на плечиках, шляпы, холсты потемневшей живописи. Спустились в подвал – там полки, заполненные вазами, кофемолками, пишущими машинками, сифонами.

Откуда-то из-за патефона я достала двугорбого трёхногого верблюда: «Не?» – «Нет, медведь нужен».
Медведь по-венгерски не Braunbär, не Bjørn, не bear, живущий в берлоге, и даже не латинянин Ursus, а просто medve. Венгры заимствовали его имя у славян, не поняв связи слова с мёдом; и это люди, не поленившиеся придумать собственные, венгерские названия для театра, аптеки и полиции.
Мы боимся волка или медведя.
Медведя, однако, меньше и зовём его "Миша".
А если хватает воображенья – "Федя".
Смотрите, какая штука потрясающая: сигаретница в виде трёх томиков с золотыми обрезами. Томики подписаны: Маркс, Энгельс, Ленин.

Медведь – не здешний, не важный здесь персонаж.
Львы повсеместны в архитектуре – и на Цепном мосту, и перед зданием Парламента, и на домах – морду погладить, проходя мимо. Универсальный державный образ.
Птицы-Турулы как национальный символ – да. Курица как символ быта крестьянского. Гусь и свинка – главные герои венгерского застолья («Если мясо – то свинина, если сало – жирный шпик»). А медведь… Что медведь?
На обложке журнала HVG, помнится, был изображён Виктор Орбан, балансирующий на верёвочке, которую держат орёл и медведь.
Нет, медведь не здешний зверь.

Над лестницей на антресоли висит фотография солдат Первой мировой на фоне мемориальной доски c именем королевы Елизаветы. Молодые, симпатичные.
Фарфоровое Святое Семейство с Иисусом-первоклассником; одежды у Марии и Иосифа – цвета нежнейшей пастилы, розовое и голубое, пастила-пастораль.
Деревянные сапожные колодки и туфельки на них. Такие же, как на набережной.
Гравюра с изображение Успенской церкви, где Игоря Грабаря крестили.
В корзине с зонтиками и тросточками – клинок сабли, без эфеса. Перекинулась парой слов с хозяйками: вооружены, мол; грабителю, если что, не поздоровится. Посмеялись.

Хрусталь. Керосиновые лампы с абажурами и без. Будто бы китайские драконы. Веера.
Кошелёчки, лакированные, оранжевые, красные и жёлтые, как та подводная лодка; на каждом – изображение Парламента. На шпиле – пятиконечная звезда.
Как всегда бывает в таких местах, глаза открываются ближе к концу часа пребывания. Ведь смотрела уже на ту полку, видела кучу барахла никому не нужного, а смотришь снова – и видишь, насколько изящен тот бокал, и какие изгибы ар-нуво у той брошки, и господин с фотографии – с сигарой, в костюме с воротничком, в жилете с двумя рядами пуговиц – кажется уже хорошим знакомым, соседом, родственником. А гитарист, смотрящий из рамы с завитушками, явно подмигивает и намерен прямо сейчас как вдарить по струнам.
Куплены в конце концов были портативные аптекарские весы в коробочке: медная ножка вставляется в углубление в коробке, чаши размером чуть больше старого пятака вешаются на неё на тонкой цепочке; гирьки.

Я приглядела себе кувшин ар-деко тёмно-розового рифлёного стекла. Дороговат, чёрт.
Ладно, на днях ещё зайду, присмотрюсь.