В Будапеште, в самом центре, в месте, которое трудно миновать туристам, ведь там соединяются все три линии действующего метро, в том числе – первая, старинная, еще XIX века, на площади, названной именем политика времен Австро-Венгрии Ференца Деака, у стены стоящего в центре сквера современного здания возвышаются две большие, в два человеческих роста, скульптуры, изображающие собак-доберманов.
Статья в журнале «Декоративное искусство», 2012
В Будапеште всяческой большой и малой пластики много. Каждый путешественник считает своим долгом сфотографироваться рядом с бронзовой Принцессой на набережной. Или в обнимку с Городовым поблизости от Базилики. Или на фоне колоннады Королей на площади Героев.
Статуи и памятники – на каждом шагу. Но эти собаки выпадают из общего ряда. Сделаны они из дерева, что для городской скульптуры не типично. И не просто из дерева. А из крашенных в черный цвет деревянных планок, скрепленных между собой шурупами так, что сквозь собачьи тела гуляет ветер и видны желтеющие деревья сквера императрицы Елизаветы. В дождь их черные тела блестят, как мокрый асфальт. В солнечный день они кажутся поставленными вертикально собственными тенями.
Будь псы монолитными, пугали бы. Сквозные, ажурные, они выглядят не материальными объектами, а их идеями – мыслями о скульптуре. Как если б автор сложил в воздухе эскиз будущей статуи из деревянных щепочек, да так и оставил.
Собаки эти – работа скульптора по имени Миклош Габор Сюке (Gábor Miklós Szőke).
Собственно, и Габор, и Миклош – личные имена, данные художнику родителями, но зваться он предпочитает Габором. Габор окончил Университет изобразительных искусств два года назад, и формально он еще только начинает самостоятельную профессиональную деятельность. Между тем, он уже сейчас – заметная фигура в художественном мире Европы.
В самом знаковом, знаменитом месте города – на площади Героев, где установлен монумент в честь Тысячелетия Венгрии, он ставил своего разноцветного коня – тоже огромного и тоже из планок. «Качающийся конь» – большая кинетическая скульптура, вмешавшая семьдесят человек (11 метров в длину и 6 метров в высоту, 3,5 тонны веса) была показана в нескольких местах по всему Будапеште, а потом переместилась в Вену.
Два года назад на фестивале Hello Wood был показан его «Динозавр» семнадцатиметровой длины. А «Кит» для строящегося здания культурного центра CET вытянулся уже на все 26 метров. А вот уже этим летом, в августе, на знаменитом Сигете, молодежном музыкальном фестивале, в рамках очередного праздника Hello Wood Габор построил огромного желто-черного тигра, огромного и прекрасного, как пожар в джунглях.
Успех арт-стратегии художника очевиден, и слагаемые его тоже понятны: новая художественная манера (она же – технология), узнаваемый характер, предсказуемый набор образов, подчеркнутая «рукотворность» объектов – все это работает на руку автору. И если он использует однажды найденный ход не раз и не два – что ж, он в своем праве.
Интереснее другое. Деревянные звери Миклоша Габора Сюке как-то легко и незаметно распространились по Будапешту и легко прижились в нем. Без деревянно-планочных собак, быков и коней Миклоша Габора не обходятся теперь сколько-нибудь заметные в городе художественные акции. Они стоят на лужайке перед офисом строительной компании в промышленном районе Обуды, и в сквере Университета искусства, иногда перемещаясь – как те же собаки, первоначально установленные у Выставочного зала «Мючарнок».
И дело здесь не столько в формальных качествах самих скульптур, сколько в некоторых свойствах городской среды.
Будапешт – город, очень лояльный к искусству скульптуры. Барельефы на фасадах домов здесь так же естественны и повсеместны, как листья на деревьях. Не атланты, так львиные морды, не пролетарии с молотами, так обнаженные девы с цветами. Разного рода памятников, монументов, статуй здесь тоже предостаточно – от традиционных, в жанре «великий деятель в окружении облагодетельствованного народа», до совершенно особенных, единственных.
Как тот мемориальный объект (слово «памятник» сюда не очень подходит) на набережной у Парламента: стоящие на самом краешке берега, над водой, чугунные ботинки, туфельки, тапочки. Старые, стоптанные… Мужские, женские, детские… Здесь расстреливали евреев в конце войны. Самый страшный и самый действенный антивоенный монумент, пожалуй.
А чуть в стороне от главных туристских троп – скульптурная группа по классическому венгерскому детскому роману «Мальчики с улицы Пала». Бронзовые фигуры в натуральную величину: мальчишки, играющие у стены в камушки. Фигуры стоят прямо на тротуаре, возле школьных дверей. Без постамента, без ограды. Школьники живые два раза в день толпой пробегают мимо, похлопывая бронзовых мальчиков по плачам. Утром – на уроки, вечером – домой.
Город доброжелателен к своим скульптурам – и это видно по той доверчивости, с которой располагаются эти бронзовые мальчишки возле школы или Принцесса на ограде набережной. Не то, чтобы их безопасность была гарантированной и абсолютной (Принцесса потеряла-таки один зубец своего колпака), но желание взгромоздить статую на пьедестал и огородить забором не возникает ни у художников, ни у отцов города.
Миклош Габор увидел возможность и сумел эффектно использовать ее, но сама возможность была заложена в городе гораздо раньше – когда перестраивали Пешт после наводнения 1838 года, или когда к празднику Тысячелетия в 1896-м возводили скульптурный комплекс на площади Героев.
Там у подножия колонны стоят семь всадников – это вожди семи племен, пришедших в IX веке на берега Дуная. Кстати, никому не возбраняется забраться на постамент и усесться между бронзовых копыт. Горожан и городскую скульптуру связывают отношения собственности и симпатии – и, как выясняется, общественное разрешение трогать статуи руками никак не означает дозволения ломать и портить. Даже советские монументы, кроме памятника Сталину, в Будапеште не сломали, а вывезли в специальный парк; страна-то, конечно, маленькая, но для десятка статуй место как-нибудь найдется.
Габор рассчитывает на долгую жизнь своих созданий: «Можно легко обновлять их, если они получают какие-либо повреждения. Вполне способны простоять и пятьдесят, и сто лет, и погода им не слишком вредит. Они не так долговечны, как бронзовые статуи, но это часть концепции современного мира – всё меняется от минуты к минуте, и статуи тоже меняется».
Вопрос о «сроке службы» деревянных скульптур вызван историей с «Быком», установленным Габором (тогда он был 24-летним студентом) в Вышеграде в 2008 году. «Бык» простоял несколько месяцев, но затем был сожжен дотла неизвестными людьми. Габор тогда сделал нового быка, и в выборе этого архетипичнейшего персонажа манифестируется своеобразие его творческого метода.
Быков таких в истории мирового искусства – не пересчитать. От быка Фарнезского, реставрированного Микеланджело, до быка нью-йоркского, развлекающего туристов на Уолл-Стрит, это всегда – мощь, стихия, звериная сила и неукротимая энергия. У Габора Сюке, собственно, то же.
Но вместо единой тяжелой массы – взрыв дощечек, досок, палочек, складывающихся в монументального быка практически на наших глазах. В этом есть что-то от наброска, и что-то от экспромта: так слушатель следит за вашим рассказом, пока вы подбираете эпитеты и выстраиваете причастные обороты на его глазах, и теряет к вам интерес, если вы начинаете читать речь по бумажке.
Это и привлекает, как привлекает любое чудо возникновение образа «здесь и сейчас». В случае Габора на эффект работает и подчеркнутая «рукодельность» его произведений: опыт какой-никакой работы с деревяшками есть у каждого зрителя, и зрелище огромного кита или тигра, из досок и планок собранного, пробуждает даже не искусствоведческие, а домохозяйственные ассоциации. Можно представить, как мастер выстраивал объем статуи, как крепил на шурупы планки.
Габор рассказывает: «Хотелось бы, конечно, чтобы на моей скульптуре работали человек десять-пятнадцать, но в любом случае я всегда сам решаю про каждую планку: что, как и куда установить. Физическое присутствие автора очень важно в таких работах. Первая планка определяет место последней».
Поскольку печальная эта история произошла не с «Динозавром» или «Тигром», а именно с «Быком», ее при желании можно рассматривать как ситуацию жертвоприношения. Создавая свои скульптуры из деревянных планок и выставляя их в открытом общественном пространстве, автор делает потенциально возможным и такое развитие событий. Живое – смертно; имея в виду их, пусть неблизкую («и пятьдесят, и сто лет»), но неизбежную смерть, художник утверждает их жизнь.
Возможно, в этом одна из разгадок естественности существования скульптуры в Будапеште: в том, как строится контакт города и произведения искусства, больше от общения живых существ, чем от «мер по сохранности памятников культуры». Во всяком случае, и «Герои» с одноименной площади, и «мальчики с улицы Пала» у школьных дверей, и деревянные звери Габора живут одной жизнью с городом – уютно и безопасно им здесь ровно в той же мере, что и остальным горожанам.
Звери в городе // Декоративное искусство. № 3 /414 2012-2013 – стр. 116-119
Сайт художника http://www.szgm.eu/
Фото:
https://www.fashionhunter.hu/a-szoke-klan-bemutatja-gennyes-tetvek-kiallitas/
http://www.kozterkep.hu/~/17294/
http://www.phenomenon.hu/v2/a-het-kreativja-szoke-gabor-miklos/
http://www.amadeusalapitvany.hu/szoke_cv.php
http://www.szgm.eu/