Чёрно-белый венгерский детектив 1971 года начинается со звука сирены мчащейся машины скорой помощи. Она останавливается у дверей многоквартирного дома.
– Где пострадавший? – спрашивает врач.
– Какой пострадавший? – удивляется привратник (да, в доме есть привратник, házmester). – Разве что с тётей Чаквари опять какая неприятность. Старенькая…
Он вызывает лифт, открывает дверь и видит на полу в кабине лифта лежащую молодую девушку. Врач наклоняется к ней, вглядывается, затем командует привратнику:
– Полицию!
Прибывает полиция в лице капитана (százados elvtárs – «товарищ капитан» по-венгерски, только по-венгерски говорят сначала «капитан», а потом «товарищ) и его помощника. У помощника выразительная физиономия с длинным-длинным носом. Капитан, раздумывая над сложным делом, будет рисовать его портреты карандашиком в блокноте (плохо).
Сам капитан является на место преступления в дорогом, хорошо сидящем и тщательно отглаженном костюме, в белой сорочке (нейлоновой?) и при галстуке. Лицо же у капитана знакомое-знакомое… Станислав Микульский! Капитан Клосс из уже снятого к тому времени польского фильма «Ставка больше, чем жизнь» (совершенно не понимала в детстве смысла этого названия).
В советском прокате фильм назывался «Подозреваются все», дословно же – «Убийца в доме». И я таки знаю этот дом! Прекрасный дом. Построен в 1936 году. Стоит в Будапеште по адресу Рozsonyi ut, 38-40. Он двойной, я была в той его половинке, что с великолепной синей лестницей. Та часть, что под номером 40, лестницей оснащена другой, но не менее замечательной – спиральной, широкой, хитроустроенной.
Pozsonyi út 38-40
Практически всё действие фильма завязано на эту лестницу.
На ней и вокруг неё и происходят все события. По ней спускаются и поднимаются подозреваемые (а подозреваемые тут все, поскольку убийство произошло рано утром в воскресенье, причём из дома, клянётся привратник, никто не выходил, и посторонних в доме не было). По ней бегают вверх и вниз следователи, по ней полицейский званием пониже несёт на руках на четвёртый этаж тётю Чаквари (на улицу, в церковь, её не пустили, в лифт тоже, а пешком идти она старенькая). С неё же подсматривают друг за другом все причастные и непричастные к преступлению (а кто из них кто – выяснится в самую последнюю минуту).
Это не типичный, не австро-венгерский, это уже поздний, но всё равно очень будапештский дом. Просто обычный в Будапеште внутренний двор с галереями преобразовался здесь в лестницу. Она пронизывает корпус дома снизу вверх. И точно так же, и как в обычной ситуации, все жители ходят мимо соседских дверей, только не по галереям-балконам, а по спиральной лестнице и окружающие её площадкам. Точно так же, как во дворике, сверху падает свет, правда, не напрямую, а сквозь круглые отверстия купола. И так же вдоль каждого этажа тянутся линии металлических перил. Лестница организует вокруг себя большое свободное и светлое пространство, общее для всех, как обычный будапештский двор. Для полноты сходства двери квартир пронизаны стеклянными вертикальными окнами. Они, кстати, ещё и открываются, и можно поговорить с тем, кто подошёл к двери, отворив лишь окошко, не дверь.
Этого кадра в советской версии нет.
Как и этого, конечно.
Капитан с полицейским управлением общается по рации. «Девятый, девятый, я седьмой» – привычно тараторит русский перевод. Меж тем позывной у капитана gyöngyvirág, то есть «ландыш».
«Что он за человек?» – спрашивает полиция про живущего в доме эстрадного певца. Ответ: «Паршивый». Слово hamis такой перевод, наверное, позволяет, но произносит это слово настройщик рояля, как раз в это время в квартире певца рояль настраивающий, и продолжает: «как и его рояль». Ну, и почему было не перевести как «фальшивый»?
Капитан говорит: «Садитесь, пожалуйста, поговорим ещё!». Советский вариант: «Вопросы здесь задаю я!». Это понятно. Менее понятно, зачем сорок форинтов за курицу превращаются в пятьдесят форинтов…
Любопытно, что тело убитой девушки через час с места преступления выносят уже в гробу. Это кинофантазии или на самом деле такая практика была?
Сюжет был бы невозможен вне будапештского дома. Вещественные доказательства тут выбрасывают в световой колодец, проходящий сквозь весь дом по вертикали. В колодец выходят окна ванных комнат, и жители не очень удивляются, хотя и возмущаются, конечно, когда видят в этих окнах чьи-то посторонние ноги. Переводчики, опять же, не очень понимают, о чём речь и называют этот Lichtröhre / világítóudvar словом «шахта».
Жители дома обращаются к следователю «товарищ капитан», százados elvtárs, он к ним – «господин такой-то», N ur; выразительный штрих к портрету кадаровской Венгрии.
Капитан поднялся на крышу дома. В следующем кадре видно, что вся поверхность стены чердака испещрена следами выстрелов. На первом плане – купол, которым перекрыт лестничный проём.
И снова лестница.
Стук каблуков по ступеням – главный звук фильма.
Лестница – главная картинка, основа визуального образа и модель мира.
Дом = мир.
А в реальности лестница этого дома выглядит так.
«Vége» – «Конец!»
Фото отсюда.
A gyilkos a házban van венгерский оригинал
Подозреваются все по-русски
