Андрей Львович Пунин (22 июня 1932 – 22 ноября 2020)
фото
Андрей Львович Пунин всегда носил костюм. С жилетом и галстуком. Всегда выглядел именно так, как должен выглядеть профессор архитектуры Санкт-Петербургской Академии Художеств, даже если она временно называется ленинградским Институтом живописи, скульптуры и архитектуры им. Репина.
Сейчас всё перепутаю, наверное… Кажется, это должен быть 1990 или 1991 год. Страна оживала и открывались границы.
Андрей Львович, профессор архитектуры, впервые съездил в Париж.
У нас шла сессия, и мы зубрили, но когда на доске объявлений появилась записка, обещавшая внеплановую лекцию об архитектуре Парижа, современной в том числе, со слайдами и – «avec le professeur Punin»… Аудитория номер 308 заполнена была доверху.
Андрей Львович – диапроектор под мышкой, бородка вперёд – вступил в аудиторию и вдохновенно, весело, азартно начал лекцию по-французски. Потом сам себя одёрнул, взглянул на нас: ну, так и быть, перешёл на русский.
О чём рассказывал? О том, как Париж ему понравился! И не столько даже тот, исторический, о котором он нам читал лекции, а живой, настоящий. Показывал какой-то двор, и двор я не помню, но помню пояснение: «Это – за овощным магазином!». 1991 год, если кто забыл.
Рассказывал о зданиях, построенных Рикардо Бофиллом, о Les Espaces d’Abraxas. О стихотворении, которое, насмотревшись Бофилла, сочинил его сын:
«Я Бофилла полюбил,
Я теперь – бофиллофил,
Если кто бофиллофоб,
От меня получит в лоб».
Кажется, самый главный урок лекций Андрея Львовича как раз и состоял в том, что наука – штука весёлая, что архитектура – огромная книга, в которой записана вся история человечества, причём история создания, а не разрушений и войн, как та, что обычно в учебниках.
Архитекторы – созидатели, искусствоведы – читатели, расшифровщики.
После последнего экзамена я шла куда-то, куда глаза глядят, по Невскому, и в такт шагам сочиняла дурацкую песенку:
Профессор архитектуры ответом вполне доволен,
Профессор архитектуры один вопрос задаёт:
«Ещё, – говорит он, – домик,
Был там один построен.
Поставлю тому пятёрку,
Кто его назовёт».
Так что же там, так что же там,
На том берегу Сены,
Так что же там, так что же там,
Напротив Сен Мадлен?
Напротив там Бурбонский дворец, и я решительно не помню, чтобы Андрей Львович спрашивал о нём… Да и Сен Мадлен до сих пор не видела живьём – как-то Париж остаётся в стороне от наших путешествий.
Илья Аскольдович Доронченков, преподававший нам живопись XIX века, вчера написал в комментарии про Андрея Львовича: «Как никто, он показывал, что преподавание и артистизм должны идти рука об руку». Да, именно так.