Будапештские проспекты и бульвары  застроены дворцами. Это правда.
Но настоящие дворцы прячутся на маленьких боковых улочках.

Alexander Frankfurt прислал ссылку на серию фотографий, сделанную им в Будапеште четыре года назад. Чем и вдохновил на рассказ об одном из зданий. С его разрешения (и предложения) публикую эти снимки, тем более, что…
Тем более что, те дома, которыми застроен парадный проспект Андраши и Большой бульвар, суть именно дома. Не дворцы. Доходные дома, где жили люди разной степени состоятельности (этаж сенатор занимал, этаж – путейский генерал и так далее), но жили совместно, и домом (и двором) пользовались сообща.




Дворцы же – именно дворцы, предназначенные для одной семьи и служащие этой семье парадным портретом и визитной карточкой – в Будапеште не так заметны. Всё-таки время аристократии заканчивалось, начиналось (даже в Венгрии) время буржуазии. И архитектура, самое честное, самое социальное из искусств, не могла этого процесса не отразить.
( Collapse )

Весна должна начинаться по календарю. С первого числа. Кто сказал «мая»?
Вчера народ моментально скинул куртки и шапки, кафешки вынесли на тротуары стулья, и Будапешт снова стал сам собой – будто стекло запотевшее протёрли.
Любители архитектуры наслаждаются недолгим эффектом: солнце практически летнее, а деревья ещё зимние, пустые и прозрачные, и видны фасады.




Дома ноги сами идут к шкафу – доставать летнее. Хлопаешь себя по рукам, заставляешь посмотреть на календарь («Февраль, фев-раль!»), вспоминаешь, что это ещё «третья четверть, физкультура на лыжах», и что даже в Будапеште даже в марте не исключено возвращение зимы.
( Collapse )

Бывают такие дома, что видишь: не повезло. И место оказалось не лучшее, и никакое из бедствий не прошло мимо, и ремонта не было давно.




А всё же ощущение не безнадёжности, не «пропади оно пропадом», а спокойной жалости пополам с надеждой. Ну да, не повезло. А что, кто-то обещал?..

( Collapse )

Решетка дверей терезварошского рынка, закрытого на праздники.




Знать не знаю, что это.




Какой-то из двориков.




Ворота и дверь. Дом на проспекте Андраши.




На тихих улочках Терезвароша доходные дома сменяются особняками.




Аллея платанов.

Первый выходной с 25 декабря, если не считать 1 января, которого я не помню. Будапешт поставил и убрал ёлку перед Парламентом, развернул и свернул рождественские ярмарки, попугал ветром и туманом, показал световое шоу под музыку Чайковского на фасаде базилики и новогодний фейерверк.

Мы спускались в старинные станции метро и поднимались на крышу в Пеште, чтобы оказаться на одной высоте с Королевским дворцом на холме в Буде.

Путешественники заглядывали вместе со мной в каждый приоткрывший дверь дворик, чтобы порадоваться обязательному присутствию кружевных кованых галерей, мозаик и лепнины, и столь же обязательному отсутствию не то что шума, но – звуков. Дети искали на площади Свободы бронзовую лягушку («В шарфике!» – умилялись мамы), пока взрослые переживали нечто вроде катарсиса двух противостоящих памятников там же.

Компания израильтян, приехавшая в Будапешт отметить семидесятилетие одной из дам, поселилась как раз на той улице, где родился человек, государство Израиль придумавший, и где два года назад отмечали его, государства, семидесятилетие.

Люди из Нижегородской области спрашивали, будет ли снег, а на следующий день другие люди, услышав, как я сказала что-то о пятнадцатом веке, подозрительно посмотрели и поинтересовались, не из Иванова ли я.

Компания из мамы, бабушки и девочки восьми лет прокатилась по городу на машине, и девочка, дослушав мои истории, сказала задумчиво: «Да, бывают легенды, похожие на истину, и бывает истина, похожая на легенду».




Мы выходили поздним вечером к замку Вайдахуняд, сияющему во тьме, и смотрели, как будапештцы катаются на коньках на льду озера перед замком. Шли в купальни Сечени и подглядывали через окно за купальщиками: звёзды в небе, пар, тела.
Туристы радовались тому, что здание Оперы, третий год закрытое на ремонт, тем не менее открыто для обозрения, и только одна дама, сравнив его с Елисеевским магазином, заметила, что русского человека трудно таким удивить, а я свою реплику о том, что неспособность удивляться не является качеством, которым стоило бы гордиться, успела-таки ухватить зубами за хвостик, и не произнесла.




Идя с сегодняшними туристами по улицам январского Будапешта, я сталкивалась с туристами вчерашними – и это тоже было здорово.
Мы грелись горячим вином с апельсинами на ярмарках, сорокаградусным лечебным «Уникумом» в кафе на площади (31 декабря он в кафе закончился к пяти вечера), горячим шоколадом в кофейне с названием из русской литературы.
Петербуржцы узнавали в Йожефваше Петроградскую сторону и как знакомым (площадь Льва Толстого!) кивали башенкам Парижского двора, а сторож дворца графа Иштвана Каройи открывал нам дверь, чтобы показать изогнутую веером лестницу.




Православные радовались вертепу с фигурками Марии, волхвов и Младенца, остающемуся в главном католическом храме города на две недели после того, как Европа отпраздновала Рождество, и свежеотремонтированной башне Успенской церкви на набережной, евреи ходили зажигать свечи Ханукии на площадь перед вокзалом, построенном компанией Эйфеля.
Поселившиеся в Four Seasons Hotel Gresham Palace критиковали Дворец Грешем за недостаточный комфорт, а снявшие апартаменты в «квартале вечеринок» отмахивались от предостережений: «Зато будет что дома рассказать!»

Съедены тонны гуляша и пёркольта из свинки-мангалицы, продегустированы эшелоны тортов с малиной, маком и абрикосами, выпиты озёра палинки и моря кофе…




Вчера мне казалось, что за дни зимних праздников я истратила весь выданный мне небесами запас слов.
Но нет, будапештские сюжеты снова хотят быть рассказанными, и в жж с завтрашнего дня, после перерыва, снова будут появляться венгерские истории.

1

Честно говоря, искала-то я информацию о воротах, прорезавших городские стены средневекового Пешта. А наткнулась на подборку фотографий ворот будапештских зданий. Ну, красота же! Как было мимо пройти? Делюсь.
Подписывать, что есть что, где дом, где храм, где магазин, где банк, не буду. Приезжайте смотреть. Возможно, как раз за такой дверью поселитесь, как раз такую будете открывать… (Про «тут жить и эту дверь открывать» – вот ))))

Большую часть знаю в лицо, почти всё видела, о некоторых писала, кое-что сама тоже фотографировала и в журнал выкладывала… Но это же не причина не полюбоваться ещё раз, правда? Тем более, что и фотографии – великолепные.
Fotó: Bódis Krisztián

( Collapse )

Двор – как музыкальный инструмент. Структура у традиционного будапештского дома всегда одна, а мелодии получаются разные.




Самые эффектные дворы – те, где надо себе на каждом шагу напоминать, что это не графский особняк, а многоквартирный дом на Большом бульваре.
Лепнина, живопись и реплика местной жительницы: «Это у нас не доходный дом. А доходный дворец!» – в этих случаях остаётся только глазеть, запрокинув голову, и удивляться.




А когда никаких видимых украшений нет, когда красота создаётся чистыми плоскостями стен, ровными прямоугольниками окон и чёрно-белой клеточкой полов… Минимализм? Филип Гласс?

( Collapse )

гусары, стоять!

про то
зачем у нас в Буде стоит памятник полковнику Хадику
я уже писал

если коротко
то стоит полковник в целях добычи удачи в любви и личной жизни
для повышенной добычи этой самой любви
нужно натирать тестикулы коню полковника
это во-первых



во-вторых для ради красоты

живые гусары разъезжают по Будайскому Замку
в этих же целях
и конечно в целях озонирования воздуха

но ихим коням натирать что бы то ни было
я бы не советовал

Жизнь в Средневековье. Ну, не совсем, конечно. Здешние дома – это уже XVII век. За Средневековьем нужно идти в подвалы, а туда нас никто не звал.




То, что снаружи – это аж 1860-е годы, то есть уже времена рождения Австро-Венгрии. Прогресс, Цивилизация и Умеренное Процветание.
( Collapse )