Кальвинистский подход на меня произвел глубочайшее впечатление. Мне кажется, я вижу в нем красивый, хотя и несколько странный механизм избавления от религиозного невроза. Итерация первая - я грешен и испорчен и все люди настолько грешны и испорчены, что в принципе своей волей не могут творить ничего доброго. Эта мысль (подтвержденная соотв. цитатами из священного писания, которое воспринимается как глубокий источник истины) резонирует с травматическим убеждением "я плохой", центром раскола, который едва ли не каждому дается с рождением, через недостаточный контакт с матерью. Да, я плохой, думает кальвинист, я именно так бесконечно плох, как мне кажется, следовательно, мне не кажется. Но я не один, думает он дальше, плохи все люди - следовательно, я не хуже всех.
И тут действительно создается определенное внутреннее равновесие и опора. Глубже падать некуда, вот она, всеобщая греховная природа, сопричастность всему человеческому.
Итерация вторая - мои дела меня не спасут, а только Бог по благодати. У травматика вместе с ядром "я плохой" имеет место еще и глубочайшая ответственность за все. Он уверен, что мог бы что-то изменить в этом изначальном расколе, вернуть себе любовь матери, если бы достаточно потрудился или поступал правильно. И здесь учение говорит - нет, ты ничего не можешь и не мог, могу только Я. Это освобождает. От бесконечной бессмысленной ответственности. И дает ясное ощущение, что ты все равно не один.
Итерация третья - если мы говорим, что это именно Богу угодно карать, проклинать и отвергать грешников вплоть до вечного ада, и если его выбор избранных зависит только от Его воли, а не от каких угодно разумных или справедливых оснований, то снимается третий травматический барьер. Обида на то, что все-таки отвергли. Непонимание, как это возможно. А вот так. Единый истинный суверен расправляется со всем, как хочет. Если он кого-то наказывает или отвергает, это не делает его иным, он все равно Бог. А значит, травматик может спокойно принять все, что сделали с ним, и не отвернуться от источника своей жизни. Иначе говоря, он получает глубокие доктринальные основания простить маму.
И так, отгородившись доктриной от травмы, человек имеет возможность молиться и действовать. В состоянии радостной обреченности.
Экскурсии
